В монастыре все называли его старчик. Нет, это не было пренебрежением или неуважением со стороны братии. Напротив! У кельи отца Ионы всегда толпились паломники, жаждущие пастырского наставления, да и братия, подходя под благословение, спешили рассказать о наболевшем. Даже сам отец наместник - высокий и властный архимандрит - нередко искал у старого монаха совета, а в трудных случаях отправлял к нему монашествующих и мирян: «Как отец Иона благословит, так и поступайте».

Когда после 70-летнего безбожия Церкви начали возвращать руины монастырей, старенький иеромонах отец Иона (Бузов) стал одним из первых насельников Курской Коренной пустыни. Маленького росточка, щуплый, согбенный, молчаливый, он и впрямь подходил к своему ласковому прозванию - старчик. А закрепилось это слово за ним с тех пор, как курский владыка архиепископ Ювеналий, пресекавший человекоугодничество и гордыню на корню, услышал, как паломники называют между собой отца Иону старцем. «У меня в епархии нет старцев! - грозно сказал владыка. - Он не старец, а старик!». Слово владыки - закон. Но до конца смирить окормляющихся возле Коренной пустыни мирян всё же не удалось. Так и родилось компромиссное: старчик.

Надо сказать, что сам отец Иона от смиряющего окрика архипастыря вовсе не смутился и не огорчился. Ему было видимо тяжело благоговейное внимание страждущих. Когда к нему подступали с вопросами, он, не глядя на вопрошающего, бормотал, согнувшись почти до земли: «Я грешный, я немощный, у меня четыре грыжи…»

Мы с моим супругом познакомились с отцом Ионой при обстоятельствах неожиданных. Приход наш расположен в соседней с Курской Белгородской области, километрах в 130 от Коренной пустыни. Но, несмотря на расстояние, бывали мы там часто и своих прихожан заразили любовью к возрождающейся обители. Не единожды устраивали в храме сбор продуктов, постельного белья, одеял, подушек и отвозили всё это в монастырь.

В тот раз мы приехали к концу вечерней службы. К тому времени у нас уже было благословение отца наместника заезжать машиной на территорию монастыря, и мой батюшка остановился возле трапезной. Вскоре выходящие из храма монахи и послушники с благословения архимандрита принялись выгружать мешки с картошкой и капустой. Был среди них и отец Иона, которого мы тогда увидели впервые. Маленький монах в накинутом поверх подрясника видавшем виды выцветшем плаще. Он направился к моему супругу, сложил ладошки и склонился в поклоне: «Благословите, батюшка». И батюшка - благословил. Прочие монахи прятали улыбки. Архимандрит пояснил: «Это наш старчик, можно сказать - духовник обители».

Позже мы узнали, что школу монашеского смирения отец Иона прошёл у известного во всём православном мире старца-архимандрита Серафима (Тяпочкина), с которым прослужил много лет в сане диакона в храме посёлка Ракитное Белгородской области. Когда старец почил в Бозе, отец Иона продолжал своё служение в Никольском храме посёлка Ракитное, а в 1992 году был переведён в возвращённую Церкви Коренную пустынь.

Это был единственный в то время монастырь в Курско-Белгородской епархии, и очень многие верующие и ищущие духовного утешения люди стали стекаться к источнику духовной благодати. Источнику - не только в переносном, но и в прямом смысле, ведь на территории древней обители проистекает из земли множество святых источников, главный из которых - тот, что забил под корнями старого вяза в 1295 году на месте обретения чудотворной Курско-Коренной иконы Божией Матери. С тех пор не зарастает к нему тропа, ведущая в монастырь паломников со всего православного мира. Ни столетия татарского ига, ни массовое закрытие монастырей в царствование Екатерины Второй, ни варварское уничтожение обители в советское время, когда святые источники засыпали бульдозерами, - не смогли убить в людях веру, не смогли уничтожить народную тропинку. И с тех пор, как монастырь был вновь открыт, не случалось дня, чтобы пустовали его храмы, чтобы не тянулась очередь к святым источникам…

Отца Иону многие знали, помнили по ракитянскому храму. Слух о действенности его бесхитростной молитвы распространился далеко за пределы епархии. Маленький старчик стал духовным столпом Коренной пустыни.

Несмотря на строгое (и, надо сказать, мудрое) предупреждение владыки Ювеналия, ограждавшего отца Иону и паломников от «старчепоклонства», везде, где бы ни появился старчик, его тотчас обступала толпа. Сейчас я, наверное, жалею, что, часто бывая в Коренной, ни разу не примкнула к этой толпе. По двум причинам. Во-первых (и в главных), у меня не было таких неразрешимых вопросов, в которых мне не мог бы помочь мой духовный отец или наместник обители архимандрит Иоанн, всегда очень благосклонно ко мне относившийся и часто удостаивавший беседы в своём кабинете. А во-вторых, мне просто было жалко старчика, принуждаемого под палящим солнцем или пронизывающим ветром часами выслушивать страждущих. Ну что я ему скажу, что хочу услышать?

Как-то я повезла в пустынь знакомых. Молодая женщина потеряла нерождённого ребёнка вследствие тяжёлой инфекционной болезни, врачи сказали, что детей у неё больше не будет, и несчастная очень хотела услышать от старчика слово утешения. Вместе с ней я подошла к окружившим старчика паломницам и услышала возмущённый вопль одной из них: «Батюшка! Моя соседка племяннику мотоцикл купила! Так Вы мне скажите, откуда у неё деньги!?» - «Я больной, у меня четыре грыжи…» - слабо отбивался старчик. Мне захотелось схватить перепутавшую священника с гадалкой «богомолку» за руку и оттащить куда-нибудь за ограду монастыря. Но правила приличия, конечно, удержали меня на месте. Однако в тот момент я твёрдо решила никогда не докучать старчику своими проблемами. А моя молодая спутница подошла к батюшке последней и долго разговаривала с ним. От усталости он присел на кучку каких-то досок (тогда в Коренной повсюду шла стройка), а женщина опустилась на колени прямо в смешанную со щебёнкой пыль. «Будет у тебя сынок», - ласково сказал ей старчик. И добавил: «Только ноготочки свои не крась, ты и так красивая». Это замечание поразило мою спутницу даже больше, чем обещание батюшки, ведь, собираясь в монастырь, она накануне тщательно подстригала и оттирала ногти ацетоном. Через некоторое время её свекровь позвонила нам и пригласила на крестины. Так случилось, что в больнице, где лечилась моя знакомая, в детском отделении лежал брошенный родной матерью мальчик, и они с мужем решили его усыновить…

Мы часто брали с собой в монастырь детей. Один из наших сыновей, Максим, больше других полюбил Коренную, подружился с монахами и послушниками и, с благословения отца наместника, проводил в обители школьные каникулы. В этот раз я везла 12-летнего сына в совершенно пустом автобусе ранним утром первого января. За окном стоял 25-градусный мороз, да и в автобусе было немногим теплее. Я уже раскаивалась в том, что поддалась на уговоры сына: он только что переболел гриппом и продолжал кашлять. Но переубедить этого настырного ребёнка не было никакой возможности. Через посёлок, на окраине которого находится монастырь, мы почти бежали, спасаясь от пронизывающего холода. Максим скакал вокруг меня, излагая новую идею: «Ма, а ма! Там монахи по вечерам на источнике обливаются. Ладно, и я с ними?» - «Нет, нет и нет!» - отрубила я. Но Максим не унимался: «Ма, а ма? Ну ладно? Ты разрешила, да?» И тут меня осенила светлая мысль: «Ты в монастырь идёшь? Вот там и проси благословения!» Разумеется, я была в полной уверенности, что ребёнку, да к тому же кашляющему, никто не позволит превратиться на морозе в ледяной столп. Максим притих.

В монастыре нас сразу же принял архимандрит Иоанн. Оставить Максима на каникулы в обители он согласился, памятуя, как летом он работал на монастырской пасеке. Но тут в приёмную вошёл старчик. Его неизменный плащик покрылся изморозью, из-под обтрёпанных рукавов виднелись красные окоченевшие пальцы.
- Отец Иона! - ахнул архимандрит. - Опять! Я же Вам благословил пальто! А где перчатки и шарф?
- Да ну их, - прошелестел старчик, - мне в них жарко.

Во взгляде Максима ясно читалось: «Вот такое послушание!» - «Тебя это не касается», - ответила я взглядом. А архимандрит снова обратился к старчику:
- Вот, послушник к нам на две недели приехал. Возьмём?
- А он слушаться будет? - вопросом на вопрос ответил старчик.
- Буду, буду! - поспешил Максим. - Только… благословите на источнике обливаться!

Старчик прищурился:
- Ну, если в остальном слушаться будешь, то - благословляю.
- Батюшка! - ахнула я. - В такой мороз! Да у него кашель.
- Где мороз? - удивился старчик. - Жарко!

Через две недели, когда я вернулась за сыном, он с удовольствием рассказывал, как чистил картошку в трапезной, мыл полы в храме, ездил с послушниками на санях в лес за ёлками к Рождеству и получил от владыки подарок на архиерейской ёлке. И, конечно, как обливался из источника Богородицыной водичкой. Была она такою тёплой, что не хотелось и одеваться. А от кашля не осталось и следа.

…С каждым годом старенький отец Иона болел всё больше и уже не принимал в келье паломников. В 1996 году владыка Ювеналий постриг его в великую схиму с именем Иоанн. С этого дня старчик совсем скрылся под схимническим куколем; на службу в храм и обратно в келью его вели под руки - а порой и несли - два послушника, ограждая от назойливых почитателей.

И всё-таки настал день, когда и мне довелось зримо увидеть помощь старца иеросхимонаха Иоанна.

Моя мама - солдат Великой Отечественной. Та страшная
война не только сожгла её молодость и забрала единственного брата, но и «наградила» бессонницей. Всю оставшуюся жизнь мама моя проводила долгие ночи за чтением или писанием дневников, не расставаясь с сигаретой - той же наследницей войны. Родившаяся и всю жизнь прожившая в атеистическом государстве, мама относилась к религии не как атеистка, но и не как истинно православная христианка, а скорее философски. И хотя в конце жизни она бывала в храмах, несколько раз исповедовалась и причащалась, но бросить курить или хотя бы признать эту страсть грехом не могла. Так и не удалось нам с сестрой переубедить её. Она искренне не понимала, как может быть грехом то, о чём не написано в Библии. Наконец, мама тяжело заболела. Пригласили священника, который поисповедовал и причастил её. Но на вопрос сестры, покаялась ли она в грехе курения, мама отвечала отрицательно. Вскоре она впала в кому, и мы уже готовились к неизбежному концу. Я поехала в Коренную и попросила отца-наместника помолиться за болящую, рассказав о нашем горе - нежелании мамы покаяться в грехе курения. Отец архимандрит ответил: «Я скажу старцу».

Буквально на следующий день позвонила сестра: мама очнулась. Приехав, я застала её бодро расхаживающей по квартире. Она была в светлом рассудке и памяти, только иногда обращалась к нам: «Где спички? Дайте спички». Но когда ей подавали коробок, вертела его с недоумением: «А зачем мне они?». «Она забыла, что курит!» - шепнула мне сестра.
Снова пригласили священника и совершили соборование - таинство, в котором человеку отпускаются грехи, забытые или не осознаваемые как грехи.

Мама мирно скончалась 20 июня 2002 года.
Через месяц отошёл ко Господу старец иеросхимонах Иоанн (Бузов).

На его могилке на возрождённом монастырском кладбище горит неугасимая лампада. Но что ещё важнее - горит она и в тысячах душ тех, кто получил благодатный огонёк батюшкиной веры.