Белгородец Михаил Филиппович Кузьминов сорок лет ковал ядерный щит отечества.
Он и сейчас отслеживает все события, происходящие в мире и касающиеся сферы его профессиональных интересов. Он один из немногих, кто стоял практически у истоков создания ядерного щита страны и помнит, как это всё начиналось. Не остался без внимания инженера-геолога и недавно подписанный договор между Россией и США об обоюдном сокращении арсеналов ядерного оружия, которое, по мнению президентов, упрочит безопасность всего мирового сообщества.

Настоящая специальность

Поступать в Старооскольский геолого-разведывательный техникум М.Ф.Кузьминов решил сразу после окончания семилетки, очень уж хотелось получить настоящую специальность. Да и в душу запали слова вождя, призывавшего развивать тяжёлую индустрию, чтобы дать отпор любому врагу. Конкурс был пять человек на место, но это не испугало парня. Он уверенно шёл к своей романтической мечте. Жизнь в палатке, экспедиции, открытия, тайга, горы… Именно так представлял себе будущую профессию Михаил Филиппович.
Реальность оказалась иной: много тяжёлой работы и никакой романтики. Будучи студентом, он побывал в двух экспедициях. В первой искали глину под Минском, для чего пришлось вручную пробурить десятки скважин. А на вторую практику парня отправили в Северную Осетию на свинцово-цинковые месторождения.
- Процесс был очень трудоёмким, - вспоминает Михаил Филиппович. - Да и какая тогда была техника?! Всё приходилось делать вручную. Бурили, закладывали взрывчатку и на неделю уходили из штольни, потому что в те годы ещё не использовали принудительное проветривание после взрыва, а потом работа возобновлялась.
В ту практику М.Ф.Кузьминову впервые поручили вести документацию.
- Геолог должен все трещины описать, - объясняет Михаил Филиппович, - показать азимут, направление. Разглядеть породы, зарисовать кровлю, стенку штольни, отобрать образцы, сделать пробы… Наука!..
Практика не разочаровала молодого человека в будущей профессии, а даже наоборот - усилила интерес к геологии. А в конце четвёртого курса в техникуме появились люди в погонах. Представились: из Министерства среднего машиностроения.
- Его в народе назвали вотчиной Берии, - поясняет Михаил Филиппович. - Там занимались созданием ядерного щита страны. Им нужны были геологи-уранщики.
Кузьминову как одному из лучших студентов предложили заниматься поиском урановых месторождений. На тот момент это казалось чем-то фантастическим. И Михаил Филиппович охотно согласился. После окончания техникума стал ждать вызова из Москвы.

Советский человек

3 августа 1953 года получил телеграмму: «Прибыть в Москву…». В отделе кадров он появился в залатанных штанах - денег на новые не было.
- Вы же советский человек, - ахнули там, - за границу едете! Немедленно экипируйтесь!
И в счёт будущей заработной платы начинающему геологу выдали целых три тысячи рублей.
- Я тогда шляпу себе купил, костюм, рубашку, туфли и кое-что в дорогу, - вспоминает Михаил Филиппович. - Оставшуюся тысячу разделил напополам и отправил матери и жене.
Уже в сентябре вместе с двадцатью другими геологами он оказался в Чехословакии, в городе Марианске-Лазе.
- Там были урановые месторождения, но не хватало специалистов, - рассказывает М.Ф.Кузьминов. - К русским относились с большим уважением. Я всё поначалу никак не мог привыкнуть, что меня называют «пан инженер». Сначала мы добывали уран, а потом была поставлена ещё одна задача - исследовать находящийся неподалёку заброшенный рудник.
Вместе с главным геологом разведуправления Михаил Филлипович стал изучать чешские архивы. Оказалось, что в старом руднике добывали серебро. Так, по крайней мере, значилось в картах выработок XVI-XVII веков. Но всё же геологи решили обследовать рудник на наличие в нём урана. Михаил Филиппович взял в помощники чешского коллегу, и они спустились в штольни.
- Там было настолько узко, что приходилось протискиваться боком, - вспоминает М.Ф.Кузьминов. - Мы взяли с собой радиометр, который и показал присутствие следов урана.
Дома Михаил Филиппович зарисовал всё по памяти. Знания и чутьё не подвели геолога - в заброшенном руднике при бурении нашли уран. В 1955 году Кузьминов вернулся на родину, а через пару месяцев его срочно вызвали в Белгородский облисполком. Оказывается, на имя М.Ф.Кузьминова пришло письмо из Чехословакии. Волнение и недоумение охватило молодого геолога: что могло случиться?! Новость была приятной: за прирост запасов урана чехословацкие власти наградили Кузьминова медалью и выдали премию - пять тысяч рублей.

Новые маршруты

Следующим пунктом в трудовой биографии Кузьминова стала Киргизия. Здесь вместе с молодыми активистами, девчонками и мальчишками, у которых за спиной были десятилетка и курсы геофизиков, они искали урановые месторождения.
- Жуткий ветер, высота… Нам за сложность тогда доплачивали 40 процентов высокогорных и 60 - безводных, - вспоминает Михаил Филиппович. - Жили в палатках. Мне дали лошадь, ружьё и 25 патронов.
За год работы они нашли более ста радиоактивных аномалий, десять из которых рекомендовали для бурения. Такой результат в геологии считался большой удачей.
В 1967 году Михаила Филипповича перебрасывают в Казахстан, где он работал главным геологом шахты № 7 в городе Степногорске. Эта шахта всё никак не могла выполнить план, её специалисты ссылались на сложные геологические условия месторождения. Но при новом главном геологе дела пошли на лад. Шахта вошла в число передовых, а самого М.Ф.Кузьминова наградили медалью «За трудовую доблесть».
Очередным пунктом в кочевой жизни геолога стала Германия, где Михаилу Филипповичу пришлось, помимо поисков урана, читать коллегам лекции и делиться опытом.
- Одной из самых любимых у немцев, - рассказывает Михаил Филиппович, - была лекция о БАМе.
В Германии М.Ф.Кузьминов проработал шесть лет, а затем вернулся на Белгородчину, где также продолжал заниматься поиском аномалий стратегического сырья. Тысячи скважин, годы неустанного труда...
В 1987 году М.Ф.Кузьминов ушёл на заслуженный отдых, но и по сей день продолжает внимательно следить за всеми новшествами, которые происходят в жизни и геологии.