Однажды на оперативном совещании Анатолий Михайлович достал из своего еженедельника пожелтевший тетрадный листок и зачитал выдержку из заинтересовавшего его много лет назад исторического документа. Ярко и эмоционально прокомментировал её, сделав акценты на главном. В тот день на совещании бурно обсуждался вопрос о новой технике, отчитывались руководители инженерной службы. И сама цитата, и последовавший за ней комментарий нашего генерального на всех произвели впечатление. Записать на слух ту цитату я не решилась, и потом взяла у Анатолия Михайловича его "реликвию". Он попросил непременно вернуть, заметив, что она ещё пригодится: времена, мол, меняются, а сущность заводского дела остаётся прежней.

Так я стала обладателем выдержки из циркуляра морского технического комитета № 5 от 29 ноября 1910 года. Только в моём компьютерном архиве она уже на протяжении многих лет числится под файлом "Циркуляр Мамонова". Читаем: "Никакая инструкция не может перечислить всех обязанностей должностного лица, предусмотреть все отдельные случаи и дать наперёд соответствующее указание. А потому господа инженеры должны проявлять инициативу и, руководствуясь знаниями своей специальности и пользой дела, прилагать все усилия для оправдания своего назначения".

Теперь, по прошествии стольких лет, эта выдержка из инструкции, заряженная энергетикой вездесущего сердца Анатолия Михайловича, приобрела для нас силу завещания.

Краснобокий "ЗИС", чихая и нервно подёргиваясь на ухабах, тужился подняться по крутому склону. Уставшие за шесть часов дороги, насквозь пропылённые и пропахшие бензином, пассажиры нетерпеливо разглядывали тянувшуюся за окнами цепь домишек, огородов, немощёных улиц пригорода. Для большинства, кто спешил побыстрей добраться к себе домой из командировки или на день-другой на побывку за "студенческими харчами", всё это было своим, родным. Другие, а это были два парня, не без иронии комментировавшие пейзажи за окном, везли в незнакомый город новенькие дипломы инженеров.

На совещании у директора завода АТЭ Ф.И.Михалёва был собран весь заводской "штаб": В.Е.Андрианов, Ф.П.Сорокин, М.Г.Андрухов. Управленцы сами себя так называли в шутку, потому что большинство из них в прошлом были если не военными, то работали в партийных и советских органах. Из цехов были Л.Я.Алпеев, П.Н.Приклонский. Главный инженер завода А.И.Шестернев докладывал, что завтра на вокзал прибудут новые станки, механический завод предложил помочь с разгрузкой и доставкой...

Приоткрылась дверь в кабинет, и секретарь директора К.В.Лукьянова сказала, что звонят приехавшие специалисты. Ещё до обеда о них было известно на заводе: позвонили из совнархоза - встречайте, мол, пополнение - ваш профиль.

Вскоре заводская "Победа" уже подвозила новеньких к проходной. Выйдя из машины, они уловили аромат зреющих где-то поблизости яблок. Не сговариваясь, отряхнулись, теперь уже для солидности. Поднялись на второй этаж кирпичного корпуса, и их тут же пригласили в кабинет.

Подошёл директор, каждому по очереди протянул руку, неторопливо разглядывая их через стёкла очков.

- Ну, орлы, называйте себя: кто есть кто? - улыбаясь, сказал Фома Ильич.

Худощавый и черноволосый Женя Кулинич назвал себя первым.

- Анатолий Мамонов, - представился его напарник, скуластый, с непослушными вихрами русых волос.

- Добро пожаловать, ребята! Скучно у нас не покажется, - отозвался кто-то из сидевших вокруг стола.

- Ну, прям военный совет, - шепнул Женька, показав глазами на мужчину в кителе и галифе. Пока усаживались на стулья у стены, в серых глазах Анатолия вспыхнули весёлые огоньки. - Да уж, попали...

Пройдёт не меньше часа, прежде чем Фома Ильич скажет им:

- Ребята, сегодня отдохнуть с дороги, а завтра - на работу в технический отдел!

Вскоре оба молодых инженера по-новому взглянут на этих людей в военной форме, увлекутся общей неистовой идеей - построить на городской окраине завод. По утрам им достаточно будет попасть к себе в отдел, встретиться друг с другом и начальником отдела Б.Н.Титаренко, чтобы работа захватила и день пролетел незаметно. Они обожали своего шефа: несмотря на то, что он старше по возрасту, пойди, угонись за ним! Всё знает, всё умеет, любую идею улавливает и генерирует с такой силой и азартом, что только успевай за его мыслями.

И хотя у каждого из ребят были свои конкретные обязанности, вскоре интересы так переплелись, что они уже не удовлетворялись одним только проектированием или проработкой техпроцесса, а пытались до тонкостей изучить и то, и другое. Сами чертили, сами испытывали, сами учили девчат на участках механической обработки и сборки, как быстрее и точнее выполнить работу.

Его письма домой в Каспийск были очень тёплыми. Анатолий подробно рассказывал, с кем вместе работает в отделе, живёт в общежитии, как по вечерам и выходным ребята играют в волейбол. Родные радовались за него: привык на новом месте, премию первую к празднику получил, тёплые вещи купил.

Из министерства позвонили неожиданно, утром. Передали, что у Николая Андреевича Пугина ему назначено на 12.00. Что произошло? Почему так спешно вызвали? Да и какие сведения взять с собой? - одна мысль сменяла другую.

Наскоро взяв основные текущие показатели по заводу: что освоили, что будем строить, вскоре он уже сидел в самолёте. Внизу расстилались поля цветущего подсолнуха, сурепки. Самолёт развернулся, и под крылом оказался край Обуховского леса. Именно с него, с его удивительных по красоте мест, когда-то и начало привязываться его сердце к этому лесостепному краю.

Через полтора-два часа он уже был в Москве, на ходу ругал себя, что так и не успел переодеться. В рубашке с короткими рукавами - да к министру. Но главная мысль, не дававшая покоя, всё же - зачем вызвали?

Н.А.Пугин пригласил в кабинет на удивление точно в назначенное время, хотя у него и шло заседание. Пока пропускал выходивших из дверей от министра людей, подчёркнуто важных, одетых исключительно строго по форме, вновь подумал о своей рубашке. Но будь, что будет!

Николай Андреевич сначала расспросил, как идут дела, что собираются на АТЭ строить, особенно о том, какие есть задумки. А потом почти без перехода:

- Ты видел, с кем я работаю. Они уже по 10-15 лет живого завода в глаза не видели. Разве ж такие что-то новое могут придумать? - сначала вспылил министр, а потом и предложил Мамонову руководство главком. Никакого отказа и слышать не хотел, тут же парировал любой довод "против" со стороны старооскольского директора.

- Я же депутат, - пытался его урезонить Мамонов. - Меня люди выбирали, да и в горкоме, обкоме меня должны ещё отпустить.

- В обком я уже звонил, они меня поняли, - настаивал министр.

- Я депутат Верховного Совета...

- Договорюсь и с ЦК...

- А когда приступать к работе? - всё ещё пытался оттянуть время Анатолий Михайлович.

- Надо было ещё вчера, - засмеялся Пугин и показал проект приказа о назначении нового руководителя главка.

В Москве уже всё было готово для него: и должность, и квартира, и машина. Не учли главного, казалось бы, мелочи - характера Мамонова.

Поезд уже подходил к станции, когда он почувствовал, что напряжение спало. Даже ночью, в шумном вагоне, Анатолий Михайлович не раз просыпался с ощущением, что он ещё в кабинете министра. До отправления поезда успел позвонить домой, предупредить - приедет утром, и жена сказала, что на заводе все ждут новостей из Москвы: уйдёт он или останется?

Откуда было знать ему, поднимающемуся на другой день в свой кабинет, что наши заводские отделы и цеха гудят, как пчелиный улей. И весть, что Мамонов вернулся, с завидной скоростью пронеслась по телефонным проводам, разом захлестнув весь завод и радостью, и новой тревогой. Ведь никто, кроме жены, ещё не знал, с чем он вернулся, а Светлана Николаевна оставляла за ним право - самому сказать о принятом решении.

Только через день Пугин вновь услышал Мамонова.

- Ты где, в министерстве? - уточнил Николай Андреевич, даже не подозревая, что найдётся упрямец, отказавшийся от столичной жизни.

- Нет, я из своего кабинета.

Вот тогда и родилась теперь известная многим полушутливая мамоновская фраза, которой он сделал отказ министру: я, мол, привык за заводскую трубу держаться.

Гораздо позднее, когда перестройка занесёт самого Н.А.Пугина на ГАЗ, бывший министр вспомнит об этом. В телефонном разговоре с нашим генеральным Николай Андреевич скажет:

- Я, как видишь, по твоему примеру тоже за заводскую трубу держусь. Надёжней, говоришь?..

Колёса машины, мощно вгрызаясь в дорожную скользь, незаметно наматывали за километром километр. Проехали Корочу. В сгущающихся сумерках остались позади полузаснеженные силуэты яблонь. Словно голосующие люди, в нетерпеливой тревоге раскинув руки-ветки в стороны, они взывали с обочины. Когда-то этот сад был вдвое больше, корочанские яблоки кормили не то что область, а даже отправлялись в столицу. Совхозы обнищали: ни денег, ни техники. У них свои беды, у нас - свои. Мгновенно вспомнился недавний разговор с инструментальщиками, что позарез им нужен новый координатный станок. Добиваться высокого класса чистоты обработки поверхности в штампах и пресс-формах на изрядно поизносившемся оборудовании становится всё трудней и трудней. Хотя кто, как не он, знает цену и этим золотым рукам, и этим светлым головам. Они сделают всё, только дай металл, дай инструмент... Дайте и мне время!

Ведь вот она рядом, папка с его выступлением в областной Думе. Был бы толк! И он стал мысленно воспроизводить тезис за тезисом из своего выступления...

"...По мнению Конституционного суда, предприятие должно прежде рассчитаться с государством, уплатив налоги, а потом с работниками по заработной плате.

Убеждён (и я думаю, что многие со мной согласны), что такая постановка вопроса повлечёт за собой крайне негативные последствия, так как к миллионам бюджетников, не получающих вовремя заработную плату, добавятся десятки миллионов работников предприятий сферы производства. Похоже, что Конституционный суд это не волнует. А меня как руководителя более чем четырёхтысячного коллектива это волнует, так как заработная плата для многих из граждан, работников так называемых "коммерческих организаций", то бишь промышленных предприятий, является единственным источником существования".

Сегодня, выступая с трибуны, он не случайно уже по ходу своих рассуждений пытался рассмотреть реакцию депутатов. Важно было, чтобы никто не испугался, не отсиделся. Только единодушное решение могло помочь изменить ситуацию. Ведь это выступление в Думе - только шаг.

И хорошо, что его поддержали. Конечно, людям трудно вновь уверовать в то, что инициатива снизу может иметь успех. Но надо пробовать! Надо пробивать стену чиновничьего пренебрежения в правительстве мнением провинции! Надо заставить считаться с живым производственником, которого Москва уже давно обрекла на выживание. Не случайно своё волеизъявление решили отправить сразу по четырём адресам: президенту, правительству, в главную Думу и в главный суд страны.

Удалось бы!.. Ведь хуже всего в этой болтанке именно машиностроителям. Автозаводы "озверели": деньги за нашу продукцию не платят уже больше, чем полгода. Только за ГАЗом и ВАЗом десятки миллионов рублей долга. А тут ещё налоги душат. Надо всё же завтра позвонить Пугину самому. В прошлый раз пока ему не рассказал, тоже ничего не менялось. Получается: нас обманывают - мы чужие, а его-то свои, у себя обманывают...

Уже Губкин... В свете фонарей на горке у "Авангарда" возится детвора. Хоть бы одно спокойное воскресенье, чтобы внучку на санках покатать... Дети выросли, внуки, а жизнь как была - сплошной галоп, такой и осталась. Кто-то из умных не без юмора отметил: положишь руку на пульс и чувствуешь бешеный ритм времени - до ста ударов в минуту. Врачи утверждают, что человек, мол, адаптировался давно к такому ритму, живёт и здравствует. Но писатель прав, это не ритм времени, а аритмия всего человечества. Остановиться бы, оглянуться, да где уж...

У стадиона Мамонова "приветствует" Н.Ф.Ватутин. С белыми сугробиками на руке и голове, как снеговик. Наш Ватутин, наш... Сколько месяцев пришлось беречь этот памятник на складе! Кажется, слава богу, прошло время, когда стыдились памятники ставить. Больше разрушали. Ещё и над нашим заводом подшучивали, в консерватизме обвиняли.

...Горящие огни завода всегда на удивление успокаивают. И табло электронных часов тоже...

Кто знает, о чём ещё думалось ему, въезжающему тогда, зимой 1998 года, в ворота заводской проходной. Но пройдёт совсем немного времени, и ситуация с налогами изменится к лучшему. Идею, которой заразил область наш Мамонов, - противостоять варварской налоговой политике Москвы - вскоре поддержат многие промышленные предприятия Белгородчины и даже соседних областей.

Наступит относительно благополучное в производстве лето. Дважды в месяц мы будем приносить домой заработанные деньги. А осенью порадует наши сердца приятное известие - наш генеральный стал почётным гражданином города. И в этом знаке признания Анатолия Михайловича Мамонова как лидера в производстве, благотворительной деятельности есть, конечно же, и безусловный его успех в делах государственных.

...Накануне 40-летия завода, когда мы снимали Анатолия Михайловича Мамонова для юбилейного телевизионного сюжета, в завершение беседы он вдруг признался:

- А знаешь, ведь тогда, осенью 60-го, мне даже приходила мысль сбежать назад, в Дагестан... Работал бы я рядом с братом Петром на дизельном, наверняка, хорошо работал. Или остался бы после института в Новочеркасске, ведь на инженеров спрос всегда был и останется...

Я спросила его:

- А когда поняли, что остаётесь?

Он засмеялся и ответил:

- Когда через год - 30 октября 1961 года - у меня дочка родилась, я почувствовал, что корнями прирастаю к этим меловым буграм. В это же самое время мы и первую пресс-форму собственными руками сделали. Вы ж себе даже представить не можете, как это было ответственно по тем временам! Сами сделали, по собственным чертежам! И эта бесценная железяка была тоже первым ребёнком, правда, - для всего завода. Премию нам дали, благодарность в трудовую книжку занесли. Куда ж мне было после этого?!

Анатолий Михайлович рассмеялся, вспомнив и другой, не менее памятный эпизод:

- А когда родился сын, меня на месте не оказалось. Ждал, волновался, а потом пошёл по цехам. Позвонили из роддома, передали в отдел. Девчата кинулись меня искать, да где там... Возвращаюсь к себе в ПДО, а на доске, где мы обычно записывали дефицит, крупными буквами: УРА! СЫН! Вес 3100!

Широко улыбаясь и чуть смущаясь невольной своей сентиментальности, видит, что я делаю пометки в блокноте, и замечает: "Ты что? Собралась и об этом написать?". Стараясь не спугнуть его состояние, я тут же качаю головой: мол, нет-нет... А он уже серьёзно и о другом:

- Никогда не надо пугаться того, что судьба даёт тебе: должности, ответственности, возможности попробовать себя в новом деле. Особенно в молодости. Всё интересно, во всём надо себя пробовать!

Лишь теперь, просматривая старые блокноты, понимаешь, что время вправе снять цензуру с чувств. В ценности для нашего сердца, для нашей благодарной памяти такие вот эмоциональные всплески в живом диалоге с Анатолием Михайловичем - бесценны. На мой взгляд, они и есть недостающие штрихи к дорогому нам портрету смелого инженера, талантливейшего руководителя, прекрасного человека.

Завтра, 1 февраля, Анатолию Михайловичу Мамонову исполнилось бы семьдесят лет. Как не любил сослагательного наклонения этот замечательный человек, живший не прошлым, а настоящим и будущим! Но он и живёт, наш Анатолий Михайлович, в настоящем и будущем ЗАО "Завод автотракторного электрооборудования" имени А.М.Мамонова. Его имя, имя почётного гражданина города Старый Оскол носит и средняя общеобразовательная школа № 14, над которой шефствует коллектив нашего завода и где часто бывал Анатолий Михайлович, чтобы знать какую поддержку надо ей оказать.

Ольга АВДЕЕВА, г.Старый Оскол