Почти в центре Белгорода, по периметру нашего старого парка культуры и отдыха ещё сохранились целые улицы маленьких частных домов, рассчитанных на одну-две семьи. В одном из таких домиков живут-поживают уже не один десяток лет Иван Кузьмич и Нина Георгиевна Гаховы: оба - ветераны Великой Отечественной войны, строители знаменитого Волго-Донского канала.

Мужчина-фронтовик - это в порядке вещей, но воистину у войны не женское лицо, когда на хрупкие плечи ложится вся тяжесть боёв, смертей, отступлений бомбёжек, ран и контузий. Когда приходится под огнём перевязывать раненых, если надо, заряжать и стрелять из 120-миллиметрового миномёта, тащить на себе катушку с телефонным проводом и с ППШ наперевес идти врукопашную против фрицев. Здесь не крикнешь: «Мамочка!», разве что, когда тебе перебьёт осколками ноги… Такая фронтовая судьба у Нины Георгиевны Гаховой.

Символично, что родилась она в Сталинграде, именно на Мамаевом кургане - тогда обычном городском холме, название которого потом будет повторять весь мир как символ мужества советского солдата, остановившего на Волге доселе непобедимые фашистские рати и погнавшего их до самого Берлина.

Обычная советская семья, где пятеро детей (увы, никого из братьев и сестёр уже нет в живых). И была школа, комсомол, 9-й класс, весна. А жарким летом, когда в заволжских степях горит трава, на нашу землю пришла война. Нину в числе других старшеклассников отправили под Котельниково копать противотанковые рвы.

Вечером неожиданно появилась колонна немецкой бронетехники. Спасла их размещавшаяся по соседству батарея «катюш», задержавшая врага, - школьники успели на пароме перебраться через Волгу.

- Сталинградцы по большей части не эвакуировались из города. Мы верили лозунгу: своей земли ни пяди не отдадим врагу! А уж представить, что фриц дойдёт до Волги, не мог никто, - рассказывает Нина Георгиевна. - Только когда начались бомбёжки и артобстрелы, горожане стали уходить за Волгу. Лодок, паромов не хватало. Сбивали скобами два-три бревна, за них цеплялось человек по 15-20, а мы, кто хорошо плавал, толкали эти самодельные плоты к дальнему берегу. Я вообще-то крепкая девчонка была, спортом занималась, плавала как рыба.

Вернулась домой, а меня ждёт повестка из нашего краснослободского военкомата: явиться к такому-то часу - с кружкой, ложкой и т.д. Был сентябрь 41-го, а мне тогда ещё не исполнилось и семнадцати…

Город забит ранеными солдатами: бои идут за каждую улицу, дом. Тут не до курсов медсестёр. Сказали: учитесь у медиков. И она в полевых условиях училась накладывать лангету, делать уколы, перевязки. И вот уже вчерашним школьницам выдали обмундирование, сумки для медикаментов. Отныне Нина - младший сержант медицинской службы полевого механизированного отряда № 127.

Их часть направили эшелоном в Саратов. На подъезде к станции немцы разбомбили поезд. Оставшиеся в живых построились в колонну и ускоренным маршем (шли день и ночь, укрываясь от бомбёжек) двинулись в Москву на переформирование.

И вот младший сержант Гахова уже воюет на 3-м Белорусском - медсестра полковой батареи 120-миллиметровых миномётов и 176- и 45-мил-лиметровых артиллерийских орудий. Вытаскивает раненых с поля боя, а случается - горящих танкистов из подбитых танков, делает перевязки прямо под огнём, бегает в санчасть полка за медикаментами. Обычные фронтовые будни медицинской сестры. Одна женщина чуть не на сотню мужиков.

- Очень трудно было? - спрашиваю Нину Георгиевну.

- Конечно, люди разные попадались. Но я очень строгая была - никаких любимчиков. А потом, у нас очень хороший комбат был по фамилии Гаро (имя, к сожалению, не помню, откуда-то из Белоруссии), пожилой, семейный человек. Как к дочери ко мне относился. В его блиндаже и мне угол всегда был отгорожен плащ-палаткой. Потом в конце войны, когда я в госпитале лежала, нашу часть перебросили в Японию, там и погиб наш комбат…

Под Бобруйском батарея осталась без прикрытия, и в её расположение ворвались гитлеровцы. Наши, отражая удар, пошли в штыки. Нина со своим ППШ сражалась рядом с ребятами (говорит, что и сейчас в свои 85 не промахнулась бы по мишени). Но бойцы батареи отталкивали её в сторону: «Да, не лезь ты, сестрёнка, в самую бучу, мы их сейчас сами…». Отбились.

А вскоре Нину тяжело контузило при артналёте, да так, что она на время лишилась речи. Четыре месяца пролежала в госпитале и вернулась в свою часть.

На войне каждый день длиною в жизнь, обо всём не расскажешь, да и надо ли? Нина Георгиевна вспоминает лишь отдельные эпизоды. Как в час затишья во время боёв под Оршей её принимали в партию, как ночью освободили Минск, как вышли на границу СССР у Бреста.

- Восточная Пруссия. Подходим к Кёнигсбергу. Мы уже чувствуем свежий аромат морского ветерка. И тут батарея попадает в засаду. Я перевязывала ребят, когда получила тяжёлое осколочное ранение в голень. Кстати, последние четыре осколка мне удалил (и подарил на память) хирург нашей первой городской всего лет семь назад. Пока лежала в госпитале в Каунасе, нашу часть перебросили в Японию. А я попала в запасной 203-й полк и в августе 45-го демобилизовалась подчистую.

Мать лишь всплеснула руками, не сразу и признав родную дочь в усталом, пропыленном военном с лычками старшего сержанта на погонах, скаткой и «иконостасом» медалей на гимнастёрке: «За отвагу», «За оборону Сталинграда», «За боевые заслуги», «За взятие Кёнигсберга» (потом к ним прибавятся орден Отечественной войны I степени и орден Трудового Красного Знамени - за Волго-Дон).

Строительство знаменитого Волго-Донского судоходного канала (длина водного пути 101 километр) началось в 1949 году в южной части Сталинграда на Волге. Поначалу на этой «стройке коммунизма» работали в основном заключённые, потом стали набирать и вольнонаёмных.

- А я тихой жизни не любила, - признаётся Нина Георгиевна, - особенно после фронта. И пошла работать на стройку века - интересно же. С месяц была учётчицей, потом назначили меня десятником, считай, мастером большого участка. У меня под началом экскаваторы, бульдозеры, скреперы, самосвалы, ну и, разумеется, куча народу, мужиков. Кстати, я была единственная женщина-десятник на всём нашем Красноармейском участке. И, не хвастаясь, скажу, дисциплина у меня была тоже красноармейская. У других начальников вечно проблемы с выработкой, мы же всегда ходили в передовиках. Не допускала никогда простоев, добивалась, чтобы нам был предоставлен фронт работы. За что и удостоилась ордена Трудового Красного Знамени - вручали в Сталинграде.

Там, на стройке, познакомилась Нина с лихим водителем, тоже бывшим фронтовиком, Иваном Гаховым, и вскоре они поженились. А когда у Нины родился первый сын, они переехали (в 1954 году) в Белгород: из этих краёв родители Ивана Кузьмича. Лет десять проработала на мебельной фабрике компрессорщицей, потом на заводе «Сокол».

С Иваном Кузьмичём они прожили ровно 60 лет, что называется, душа в душу. Говорят, ни разу серьёзно не ссорились. Только подшучивают друг над другом («Как так, я прапорщик, а она старший сержант - командует мной?» - улыбается Иван Кузьмич). А когда года три назад у Нины Георгиевны случился инфаркт (пятый) и она потеряла сознание, он привёз её в больницу и бежал за каталкой по коридорам, держа над женой капельницу с физраствором…

Раньше у них было маленькое хозяйство: куры, кролики. Сейчас только цветы в маленьком дворике за домом: Нина Георгиевна любит выращивать розы.

А вообще они живут сегодня мыслями о детях и внуках. У Гаховых дочь, два сына, трое внуков и четверо правнуков. И хотя они не живут под одной крышей, дня не проходит, чтобы родные не навестили стариков. И Нина Георгиевна с Иваном Кузьмичём долго листали семейный альбом, знакомя меня со своими самыми дорогими людьми. Большая семья, где искренне любят друг друга.