Я ждал отправления в практически пустом, раскалённом от жары троллейбусе на конечной остановке. Сидел вначале - спинкой к водителю. В конце салона расположились пара пожилого возраста и равнодушная собака. За окном нескончаемо проносились машины, автобусы, проходили люди.

В заднюю дверь уверенно вошёл молодой человек с сигаретой в зубах в зелёной футболке и направился к передним местам. Проходя по салону, он последний раз затянулся и выбросил окурок в среднюю дверь. Выпустил облако дыма, наполнив им троллейбус. Сел напротив меня, хотя почти все места были свободны. Поставил полупрозрачный пакет и кожаный кофр рядом, подвинулся ближе к окну. На задней площадке послышалось громкое лаеподбное чихание - это собака отреагировала на табачный дым.

Закрылись двери. Троллейбус тронулся, издавая резкие стуки и потрескивания. Парень напротив отстранённо наблюдал за всем происходящим на улице, периодически прищуривая глаза. Я мельком увидел, что внутри его пакета лежат три пачки панировочных сухарей.

На следующей остановке вошли несколько пассажиров. Из кабины водителя показался кондуктор - полная женщина с серой сумкой из потрескавшегося от времени кожзаменителя, перекинутой через плечо. Я расплатился с ней без сдачи и взамен получил криво оторванный билет. Сосед напротив протянул ей расслоившийся проездной. Она, безразлично взглянув на синюю картонку, пошла дальше.

На четвёртой остановке мне нужно было выходить. Я стал в проходе и заметил, что мой попутчик тоже приготовился к выходу. Троллейбус подъехал, двери открылись - я вышел. За мной последовал парень в зелёной футболке.

Ветер приятно перемешивал волосы. Спешить было некуда. Я неторопливо шёл, огибая "будущих пассажиров". "Сосед напротив" шёл быстрее, с лёгкостью опередил меня и скрылся из поля зрения.

Я спустился в невзрачный подземный переход. Всюду были магазины, фотоателье, цветочные лавки - люди ходили по узенькому коридорчику, два метра шириной. Из кафе доносился тошнотворный запах курицы гриль. На выходе из перехода играл усатый музыкант в потёртом джинсовом костюме:

На батарее

Нету снарядов уже.

Надо быстрее

На вираже!

Парус!

Порвали, парус!

Каюсь! Каюсь! Каюсь!..

Сначала я замедлил шаг, а потом и вовсе остановился дослушать. Мимо шли прохожие, недовольные тем, что я загородил им дорогу, хотя стоял около стены...

Выйдя на улицу, я медленно пошёл вдоль аллеи, рассматривая окружающих. Слева и справа на скамейках сидели люди. Молодая девушка улыбалась, подняв голову к небу. Мимо прошла спортсменка с гимнастическим обручем в тряпичном чехле. На очередной лавочке сидел средних лет мужчина в хорошем костюме и дорогом галстуке. Справа от него стоял кожаный кейс. В руках он держал два мороженых: одно доедал, другое было не распаковано. Он по-детски улыбался, откусывая сливочный пломбир.

Я подходил к достаточно оживлённой площади. Катались велосипедисты. Бегали дети. В центре, стоя кольцом, разговаривали три человека. Неподалёку стояло их снаряжение: стремянка, отражатели, штатив, сумки. Подойдя ближе, я разглядел среди них моего "соседа напротив" - яркая зелёная футболка выделялась на фоне серого покрытия площади. На шее у него висел профессиональный фотоаппарат.

Второй был одет в белоснежную майку, которая, казалось, слепила, отражая солнце. Он подвязывал верёвку за внушительный болт, другой конец которой был примотан к железной гире. В руках у третьего был полупрозрачный белый пакет. Это был тот самый пакет с панировочными сухарями.

Я присел на скамейку, которая пустовала неподалёку, стал наблюдать за происходящим. Через пару минут бездействия, каждый начал выполнять свои обязанности.

Первый - "сосед" в зелёной футболке, крутился около лестницы: он поднимался на неё, смотрел в глазок фотокамеры. Ему что-то не нравилось, он ловко спрыгивал, передвигал её и снова забирался наверх...

Второй, выполняющий обязанности геодезиста, пошёл на другую сторону площади, волоча за собой прочную нитку. Дошёл до другого края и выпустил из руки массивный болт; тот со звоном упал на землю - верёвка натянулась.

- Ещё левее! - прокричал фотограф, глядя в видоискатель.

Помощник передвинул груз.

- Ещё?

- Вот! Нет, хватит! Отмечай теперь!

Геодезист достал из кармана пакетик с мелом и сделал отметку на серой плитке. Он пошёл по натянутой нитке, нанося белый штрих через каждые полметра. Получилась ровная пунктирная полоса. Взявшись за один конец верёвки, он потянул его к себе. Болт гремел, подпрыгивая на неровностях.

Третий достал пачку панировочных сухарей. Вытащил из кармана складной нож и сделал маленькое отверстие на уголке. Стал медленно продвигаться по направляющей, высыпая содержимое тоненькой струйкой точно на чёрточки.

На линию стали слетаться птицы. Через минуту они заполнили её до самого конца, образовав ровный ряд. Художник тут же стал фотографировать, делая снимки один за другим. Он запечатлевал их, меняя ракурсы и точки съёмки; слышался частый звук затвора. Ассистенты, слушая его указания, орудовали белыми экранами: направляли яркие солнечные лучи в затемнённые участки. Пернатые пугались и улетали, но под соблазном пищи тут же возвращались.

Команда насыпала крошки ровными линиями. Их стараниями голуби, как тренированные солдаты, становились в стройные ряды, создавая живые геометрические фигуры: треугольник, звезду, ромб.

Пернатые доедали сухари и разлетались - сцена распадалась. Художники снова принимались за расчёты. Вычерчивали новый примитив. Парень с пачкой сухарей шёл по пунктиру, оставляя за собой, словно пороховой, след из крошек.

Когда группа закончила съёмки, сытые "актёры", нахохлившись, разбрелись по площади. Те птицы, что прилетели позже, впопыхах склёвывали остатки панировочных сухарей.

Примерно через пару недель, я случайно попал на выставку неизвестного мне фотохудожника. У входа висела яркая афиша с названием "АНТРОПОЦЕНТРИЗМ. Художественная наглость".

В узких рамках под стеклом находились снимки с птицами. Были выставлены, наверное, самые удачные кадры, но далеко не все, что были сделаны на площади. Я-то знаю...