Первый раз я оказалась в этих краях, когда мне было девять месяцев. Если бы тогда я могла предполагать, что стану журналистом, была бы внимательнее к своим впечатлениям. С тех пор почти каждое лето мы с сестрой гостим у бабушки в посёлке Териберка (Лодейное) Мурманской области. Север называют суровым краем. Не понимаю, почему… Зимы здесь и правда суровые, соглашусь. А край прекрасный.
Каждый раз, возвращаясь в Белгород из северной поездки, привожу с собой помимо рыбы и грибов массу впечатлений.

О них-то и просят рассказать друзья и коллеги.
Почему-то всегда начинаю рассказ с описания запахов. Чтобы прочувствовать атмосферу этих далёких далей, нужно полной грудью вдохнуть воздух и несколько минут посидеть на какой-нибудь сопке. Если бы вы знали, как там тихо! С чем сравнить, даже не знаю. Когда вокруг, насколько хватает глаз, ширятся сопки, прорезанные озёрами, и на много километров нет ни единого человека, мысли приходят особенные. Горожане очень привыкли к шумовым помехам. Иногда нам кажется, что вокруг тихо. Но в действительности мы уже не замечаем отголосков стройки, шуршания проезжающих за окном машин. А там даже шум деревьев стал бы резонансным.

Его невозможно забыть

Так вот о запахе. Его невозможно забыть. По приезду домой он продолжает сниться. Гонимый Баренцевым морем свежий ветер обжигает привыкшее к южному солнцу лицо. Бурый вперемежку с белым мох, художественно облепивший валуны, аромат поспевшей на болотах морошки сменяется черничным вкусом.

Поспевает вороника, голубика, брусника. А грибы… Статные боровики и маховики соседствуют с разноцветными сыроежками и волнушками. Если смешать все эти ароматы получится северный коктейль, к которому всегда очень хочется вернуться.

В пути

Белгород провожал нас сорокоградусной жарищей. Впереди двое суток пути. К сожалению, на прямой поезд билетов достать не удалось, поехали с пересадкой через Москву. Пузатый чемодан, доверху набитый гостинцами бабушке и маминым подружкам детства (банки с мёдом, клубничным вареньем и солёными огурцами да ещё несколько килограммов яблок), никак не хотел отрываться от земли. А нам ещё предстоял переезд с Курского вокзала на Ленинградский. Как нам это удалось, сама удивляюсь. Но до поезда мы добрались вовремя и без жертв.
Плацкартный вагон был полон. С соседями нам здорово повезло. Вера Борисовна с мужем Павлом Николаевичем ехали в Кандалакшу, рядом, на боковых, ещё одна пожилая пара - в Североморск. Дедушку мы прозвали «жёлтеньким» по яркому цвету его футболки, а его бабушка, как только все уснут, шуршала обёртками - ела шоколадные конфетки. Всю дорогу они «травили» анекдоты, расспрашивали про жизнь у нас, рассказывали о себе. «Жёлтенький» попутчик с супругой возвращался из Украины. Недавно они в Запорожье купили квартиру, вскоре думают туда перебираться насовсем. Последние 35 лет жили в закрытом Североморске, там останутся их дети и внуки.

Вот только этот факт и тормозит переезд пожилых людей. В Украине, по их словам, и климат лучше и «вообще жизнь». Например, месячная квартплата за двухкомнатную квартиру составляет меньше ста гривен - 400 российских рублей. И ни пурги, ни вьюги за окном, ни полярной ночи…
Спустя сутки в окне поезда поменялся пейзаж. Привычные равнинные лесостепи с огородными наделами, на которых дозревала спаленная солнцем картошка, сменились суровой тайгой и озёрами. На одной из коротких остановок мы прильнули к окну, в котором виднелась огромная баржа, на которую грузили лес. Несметное количество срубленных сосен ровными штабелями укладывалось на посудину. Вокруг, размахивая руками и что-то выкрикивая, сновали моряки. Поезд тронулся. Мы мчались навстречу северным звёздам.
Во второй день поездки заметно похолодало, а в вагоне поселился знакомый дальним путешественникам запах несвежих носков и заваренной лапши быстрого приготовления. Женщины подтрунивали над пассажирами, бесцеремонно спрашивая: «Мужчины, вы носки-то меняете?». «Меняем, меняем. На водку», - отвечали они.
Проводница Елена - приятная женщина средних лет - оказалась весьма порядочной. Никакого хамства, искреннее стремление помочь и советом, и делом. Она сама из Липецка, дочь учится в университете, мужа нет. Чтобы хоть как-то увеличить свой заработок, Елена работает без напарника. Двое суток на ногах с короткими перерывами на сон. За двойную нагрузку к её ставке в 11 тысяч
рублей работодатель прибавляет ещё 2400. Ко всему прочему на каждый рейс выдают по 90 пакетиков чая. Стоит горячий напиток 25 рублей. Естественно, мало кто из пассажиров покупает. А проводнице, продаст она или нет, деньги за выданный товар отдавать приходится. Поэтому Елена вынуждена приторговывать пивом. Конечно, ей самой это всё неприятно. Но платить из своего кармана просто нет возможности.
В полдень Мурманск встретил нас пасмурным небом. Пришедшие на перрон подруги-мурманчанки облегчили наш чемодан. Впереди ещё 110 километров до Териберки по убитой годами и временем дороге. Старенький автобус набился до отказа. Места заняли несколько местных жителей да небольшая компания рыбаков, остальные пассажиры - туристы. Мы направлялись в дальнюю Териберку, которую называют Лодейным. А за несколько километров до неё есть ещё один населённый пункт - тоже Териберка. Раньше посёлок Лодейное входил в состав Териберского района, потом их объединили, а потом вновь разъединили. В общем, это не столь важно, просто, если поедете в ту сторону, не пугайтесь, увидев несколько дорожных указателей с одним и тем же названием. Хотя во время езды по так называемой дороге, скорее всего, вы будете молиться, а не глазеть по сторонам.

Среда обитания

Нового здесь давно уже ничего не было. Старые дома, которые ещё строили мои бабушка с дедушкой, стоят полуразрушенные. Одни пустуют, в других ещё живут люди. За последние несколько лет практически ничего здесь не изменилось, просто все и всё вокруг немножко постарели.
Ещё больше наклонились к земле ветхие сарайчики, которые мы так любили исследовать в детстве. Для взрослых это был всего лишь склад всего ненужного, а для нас - таящий много интересного огромный сундук. Напротив нашего дома бежал ручеёк. Давным-давно там было полно головастиков, которых мы вылавливали и селили в стеклянных банках. Но они всё время почему-то умирали. Ещё одно любимое занятие ватаги ребятишек, приезжающих, как и мы, провести летние каникулы на севере, было копание червей. Мы старательно рыли землю, выдёргивали оттуда шевелящихся шнурков и садили в консервную банку. А потом с гордостью преподносили взрослым дядям - рыбакам, которые в благодарность дарили нам то кусок лески, то неработающий фонарик. Сейчас этот ручеёк превратился в свалку - под бытовым мусором совсем не видно воды.
И в горах становится всё больше хлама и на берегу моря, куда часто приезжают из соседних посёлков рыбаки (в Лодейном выход не в залив, а в открытое море), тоже полным-полно банок-склянок и всякой другой гадости.
Однако вы не думайте, что это заброшенное место отстаёт от современных тенденций. И сюда цивилизация дошла. Ещё два года назад магазины здесь работали по-советски, а продавщица тётя Вера считала исключительно на счётах. Теперь же в отремонтированном помещении сделали некоторое подобие универсама. На полках стоят промтовары с наклеенными ценниками. Продукты подаёт продавец: после взвешивания на весах опять же клеит липучку с суммой. И всё отправляется на кассу, рядом с которой лежит калькулятор. Тётя Вера, однако, обозначенные на покупках цены суммирует на всё тех же счётах, презрительно косясь на вычислительные машинки.
Перед тем как отправиться в горы за грибами, мы зашли в магазин купить бабуле впрок картошки, чтоб не таскала тяжести. Здесь килограмм стоит 26 рублей. Но картошка совсем другая на вкус, впрочем как и все овощи. То ли они мёрзлые, то ли просто сорт такой безвкусный. Глаза от продовольственного ассортимента разбегаются, в продаже есть всё, были бы деньги. Пока выбирали, что купить к обеду, несколько человек подряд покупали водку. И женщины, и мужчины. Один парень, ещё не до конца протрезвевший, заикаясь, попросил у «тёть Веры» бутылку в долг. Сказал, что папка денег не даёт. Продавщица обругала шатающегося покупателя, но пол-литра на прилавок поставила, записав в долговую тетрадь сотню рублей.
- Раньше, - объяснила нам тётя Вера, - с самого утра проходу не давали. А теперь вот постановление действует, алкоголь продавать только с 10 утра и ни минутой раньше. Так они тут и собираются у входа, поджидая момент.
Ещё в поезде «жёлтенький» дедушка, узнав, что мы едем в Териберку, расхваливал местную хлебопекарню. В молодости он часто бывал здесь в командировках, так ему приходилось по несколько буханок домой возить. И правда, хлеб тут очень вкусный, печётся по особенному рецепту, на закваске.

Северный характер

О том, что люди, живущие на севере, обладают особым характером - известно всем. Не знаю, что имеют в виду остальные, а я так понимаю, что эта особенность заключается в преодолении непреодолимых обстоятельств. Зимой, бывает, такая пурга поднимется, что на метр впереди ничего не видно. Ветер периодически рвёт линии электропередачи. Бедные люди сидят без электричества по несколько дней, а недавно установлен печальный рекорд - две недели без света. И это при том, что газа в домах нет, плиты электрические.
«Скорую помощь» здесь не называют каретой. Хотя её функции выполняет медработница средних лет, и выполняет их пешком. В её распоряжении лишь чемоданчик с лекарствами. Когда на футбольном поле садится вертолёт, это отнюдь не занимательное зрелище, а тревожное событие. Значит, кому-то настолько плохо, что требуется немедленная госпитализация. По земле добраться до Колы или Североморска (ближайшие города) зимой нереально. Снега на дороге столько, что в огромной снежной куче делают тоннель, по которому и движется транспорт. Обычно это машины с продуктами.
Любопытная деталь. Билет на поезд «Белгород-Мурманск» стоит 2330 рублей. А чтобы доехать из Териберки до Мурманска придётся заплатить таксисту 2500-3000 рублей. Вот такие расценки. И это ещё летом и в хорошую погоду. А в ненастье даже бывалый шофёр не рискнёт ехать. Автобус в Териберку и из неё ходит по странному графику, вписаться в который проблематично.
Так вот о людях. Большинство живущих в Лодейном - пенсионеры. Небольшую долю занимают обычные семьи, в которых мужчины работают на ГЭСе (гидроэлектростанции). Они попадают в разряд порядочных, крепких. Остальная часть - спившиеся или находящиеся в этом процессе граждане. Например, наша соседка сверху живёт с сыном, с ним в компании и пьёт. Увидев их на улице, вы вряд ли разберётесь в степени их родства. Они кажутся одного возраста. Что удивительно, женщина работает в местном медпункте, который располагается в школе. Жители негодуют, что такая с перепоя и анализы перепутать может. Смогла. Был такой неприятный случай. Но пока руководство ограничилось выговором.
Кстати о школе. С виду здание очень даже приличное. Выкрашено приятным жёлтым цветом. Но не всё, а только часть. Здесь же находится и детский сад. Вот в нём-то и работает другая бабушкина соседка, очень интеллигентная женщина Клавдия Семёновна. Несмотря на свой возраст (65 лет), она преподаёт малышам младшей группы музыку. Пожилую женщину, конечно, не увольняют. На ту зарплату, вернее, часть ставки, которую она получает, никто другой не соглашается работать.
Ещё одна характерная особенность посёлка заключается в том, что молодёжь, окончив школу, сразу же уезжает куда подальше. Одни - в Мурманск, другие - в Петрозаводск или Санкт-Петербург. И мало кто возвращается. А если и вернулся человек, то не в поисках лучшей доли. Типичная для Териберки история произошла с Николаем. Он в свои 36 лет категорически отказывается взрослеть. А ещё очень не любит работать, иногда подолгу не может отказать себе в удовольствии выпить горячительного. Пару лет назад он вновь вернулся в посёлок. Однажды в его жизни случился радостный период. Он устроился на работу в Мурманске, там встретил девушку и даже женился на ней, родился ребёнок. Молодая семья продержалась недолго. А разбираться с долгами за съёмную квартиру и за набранные молодожёнами кредиты пришлось его матери-пенсионерке. Пенсии здесь достаточно приличные, благодаря «полярным» доплатам. Вот на них и живут «возвращенцы».

Напоследок

В моих детских воспоминаниях Териберка оставила образ не разрушающегося на глазах посёлка, а второго родного дома, который всегда будет стоять, несмотря ни на что. Тогда всё казалось большим и вечным. Я хорошо помню овощехранилище с запахом подгнившего товара, на котором одно время работала бабушка, одноэтажное здание с многообещающей вывеской «Универмаг». Здесь мы с сестрой совершили свою первую самостоятельную покупку - складные маникюрные ножнички. На них мы выпросили у бабушки три рубля. Это был подарок на её день рождения. Для нас это стало настоящим приключением. Помню, как поставили посередине комнаты стул и торжественно усадили на него бабулю, а потом принялись поздравлять и вручили сюрприз. Тому, что всё так ловко вышло, я с сестрой радовалась не меньше, чем сама бабушка неожиданному подарку. Она до сих пор эти ножницы хранит. Эта маленькая смешная коробочка так же, как и я, помнит давно ушедшие времена.
Теперь почти каждый второй дом в Териберки развален. В бывших чьих-то квартирах скапливаются пустые бутылки. По периметру посёлка валяются гниющие скелеты рыбацких лодок, остатки спутанных сетей, там и тут снуют пьяненькие морячки. Они уже давно не ходили в море. Такая действительность меня, уже взрослую, пугает.
Прежней Териберки не существует. Не скажу, что мне от этого больно. Но чувство потери скребёт душу, как голодная кошка. Одно успокаивает: мои воспоминания в надёжных руках. Они ютятся среди величественных сопок, прозрачных озёр, укрыты тёплым мхом и спрятаны под волнами живущего по законам стихии северного моря. Они не подвластны времени, разрушению и забвению. На рассвете их, как и прежде, поприветствует своим криком стая чаек. А я обязательно туда вернусь.