Жили мы в Храпово, у родителей было нас три дочери, и когда в 1939 году отца призвали на действительную службу, то на память решили сфотографироваться. Смотрю я на это фото, и слёзы душат. Я - самая младшая, мне всего девять месяцев, сижу на руках у отца, а у него взгляд такой виноватый… Словно он знал, что скоро война и не вернётся с фронта, а мы, три его дочери, вместе с мамой будем мыкать горе, пока на ноги не станем прочно. Папа будто просит прощения за то, что не обеспечил нам более сытую жизнь, не помог ни в чём.

Я, конечно, не помню, как его провожали в армию, а когда в ноябре 1944 года принесли похоронку, запомнила. Уже всё село об этом знало, но почтальон боялась нести её, она знала, что мама одна нас растила, не было ни бабушки, ни дедушки, а мама не верила людской молве. И лишь когда в наш дом постучали почтальон, учитель и местный медик, она всё поняла и упала в обморок. Глядя на неё, мы тоже начали плакать. Маму еле привели в чувство…

Мы узнали, что наш отец, Афанасий Свиридович Абросимов, с действительной службы попал сначала на финскую, а потом на Великую Отечественную войну. До победы не дожил полгода. Мама Анастасия Евсеевна одна растила не только нас троих, в 1940 году к нам добавился четвёртый ребёнок - мамин племянник. Она не могла оставить без помощи малыша, который временно лишился матери: родную сестру мамы Федосью за вязанку соломы сослали на принудительные работы...

В детстве нам всем постоянно хотелось есть. Зимой ещё кое-как тянули продукты, а к весне все запасы кончались, и чувство голода не покидало. Дом стоял на болотистом месте, снега наметало зимой очень много, а как только солнышко пригревало, разливалась большая вода. Она сходила, мы тут же бежали к камышам и дёргали молодые сочные побеги («шпильки»). Мама говорила: «Мои дети пошли на подножный корм». Это были первые витамины, сами наедимся и корове принесём этих корней. Корову всегда имели - это была наша кормилица, серпами готовили ей на зиму корм. Собирали жёлуди, мёрзлую картошку, если находили её, мама из этого готовила лепёшки. А когда шла уборочная, то подбирали упавшие колоски, просушивали, мололи на ручной мельничке. Пока мама придёт с работы, мы подготовим крупы, она нам каши сварит. Эта пища посытней была. Но за эти колоски нас гонял объездчик верхом на лошади, чудом убегали от его кнута или палки.
Подрастали мы, мама нам доверяла все домашние дела, занималась парниками, рассаду продавали, щётки из травы делали, стали жить лучше благодаря огромному труду.

Я сама вышла замуж рано, в соседнее село Яблоново. Работала дояркой, свинаркой, бригадиром комплексной бригады. У мужа кроме основной работы всегда была и общественная, он уделял ей много внимания, мне порой доставалось и женскую, и мужскую работу тянуть. Спасибо, ныне покойная свекровь нам помогала и по хозяйству, и присмотреть за двумя нашими дочками. От больших физических нагрузок здоровье пошатнулось, стали сильно болеть ноги. В 1966 году построили дом. В строительстве дома некому было помогать, все мужчины и в моей семье, и в семье мужа погибли на войне, так что своими силами пришлось справляться.

Оглядываюсь на свою прожитую жизнь, и вновь невольно память обращается к военным годам… Как же их не вспоминать, если война так искалечила наши судьбы! Разве пришлось бы нам такое пережить, так тяжко работать, если бы были рядом близкие люди, которых забрала война? Только в моей семье семь мужчин не вернулись с фронта, это мужья моих тётей и мой отец. Это была единственная семья в Храпово, в которую ни один мужчина не вернулся с фронта домой. В семье мужа тоже не обошлось без трагедий. Свёкор Яков Абрамович Манин родился в 1901 году. По тем временам был грамотным, закончил трёхгодичную церковно-приходскую школу в Храпово. Жил в зятьях в Яблоново. Перед войной работал председателем сельсовета, а когда началась война, его сразу не забрали на фронт, оставили для мобилизации людей, а также снабжения армии продуктами питания. Эвакуировали колхозный скот. Одну партию скота из Симоновки успели переправить за Дон, а из Яблоново, когда пытались эвакуироваться его жена Пелагея Фоминична и сын Андрей, не успели - переправу стал бомбить немец. Они вернулись назад домой, скот сдали воинским частям.

Когда к Валуйкам подошли фашисты, свёкор ушёл в местный партизанский отряд, которым командовал Тарас Павлович Говоров. Через старого садовода Стефана Ивановича Митрова состоялась первая встреча отца Якова Абрамовича с сыном Андреем. Так Андрей в 13 лет стал связным партизанского отряда. Когда пришли в село фашисты, тут к ним присоединились местные бургомистр, староста, старший полицай, полицаи из соседних сёл, примкнули недоброжелатели, организовалась банда во главе с начальником немецкой комендатуры. Под его началом было убито более 1620 человек. Семью партизана Манина предали, стали сторожить дом, думали, что Яков Абрамович придёт ночью домой навестить семью, но он не приходил. Связь с сыном и другими родственниками, которые помогали партизанам продуктами, держали через третьих лиц. Мало кто знал, какие пытки и муки перенесли жена партизана Пелагея Фоминична и сын Андрей Яковлевич. Свидетелями были одни тюремные стены. К ним постоянно стучали ночью в дверь, окна, их избивали, ставили к стенке, тыча пистолетом в висок: где отец? Бросали в немецкую комендатуру на ночь, а потом отпускали домой для приманки, думали, что отец придёт домой. Платой за это стало здоровье Андрея Яковлевича - инвалид второй группы. Из дома забрали всё: корову, телёнка, постельное бельё, столы… Оставались голые стены. У Пелагеи Фоминичны был перебит позвоночник, ходила до старости в согнутом положении, были следы от немецких пыток на рёбрах, а на лопатках сочились раны до смерти. Моя дорогая, ныне покойная, свекровь держала фотографии пропавшего без вести сына - одна на столе стояла, вторая висела над кроватью. Её тяготило то, что она не знала, где могила сына, ведь пришла похоронка с записью: «Без вести пропал». Всегда она ходила в церковь и поминала погибших.

Пять человек из семьи Маниных погибли на фронтах или умерли в госпиталях после ранений, всего 12 человек забрала у нас проклятая война.

После освобождения Валуек 19 января 1942 года свёкор Яков Абрамович влился в действующую армию, продолжал воевать, был ранен, лежал в госпитале в Днепропетровске, скончался от мучительных ран, и похоронен в этом городе в 1944 году. На его могилу ездили жена и сын вместе с дочками, внучками. Андрей Яковлевич в 1995 году был приравнен к участникам Великой Отечественной войны. Его тоже нет, он умер пять лет назад.

Вырастили мы с ним двух прекрасных дочерей. Старшая, Прасковья Андреевна, - врач, работает в Белгороде. Окончила Днепропетровский ордена Трудового Красного Знамени мединститут. Младшая дочь Лариса Андреевна - учитель младших классов, работает в школе № 1 в Валуйках. Радуют меня внуки. Их у меня четверо. Оля и Максим окончили БелГУ, работают. Аня закончила БГТУ имени В.Г. Шухова. Андрей студент 2-го курса БелГУ. Все они ко мне очень внимательны, это моя любовь и надежда, и вера, конечно.

Порой слышу разговоры о том, что хватит про войну говорить, сколько можно. Уже надоело, 67 лет живём в мире, а вы всё вспоминаете лихие годы. Но не правы эти люди: война оставила такой кровавый след, что не скоро он исчезнет. Отмечая день освобождения Валуек (19 января 1943 года), муж всегда говорил, что для нашей семьи этот день стал вторым днём рождения. Мы узнали, что бургомистром, старостой, старшим полицаем и начальником немецкой комендатуры был составлен список для повешения неугодных им людей. Первыми в списке были жена партизана Прасковья Манина, её сын Андрей Манин, работники сельсовета и активисты колхоза. Намечали казнь после 20 января. Но благодаря освобождению Валуек эту операцию не успели провести…

Андрей Яковлевич гордился своей причастностью к народным мстителям в свои 13 лет и потому с гордостью надевал медали в день Победы, а их у него немало. И выражал глубокое сочувствие в этот памятный и скорбный день родным погибших и умерших участников войны и разделял с ними эту неутихающую боль.

Меняются эпохи, меняются партии, остаётся только память о наших родных, погибших, защищая Родину, а пока живёт память - живёт и Россия. А написала я воспоминания о прошлом нашей семьи не только под впечатлением очередной годовщины Победы, но и потому, что недавно исполнилось 110 лет со дня рождения свёкра, а моим дорогим родителям по 100 лет - маме, которой я благодарна за науку жизни, и погибшему на фронте отцу, к которому ни разу в жизни не удалось обратиться с тёплым и родным словом «папа».