В Белгороде с концертом побывала знаменитая группа «Аквариум». Перед выступлением музыканты Борис Гребенщиков, Борис Рубекин и Брайан Финнеган встретились с журналистами региональных СМИ. В числе тех, кто задавал вопросы, был и корреспондент «Белгородских известий» Сергей Егоров. Сегодня мы публикуем его отчёт об этой встрече.

- Борис Борисович, расскажите, пожалуйста, как создаётся ваша радиопрограмма «Аэростат».
БГ: Только что закончили очередную передачу. «Аэростат» весь пишется на гастролях. Утром или по ночам. Потом мы приезжаем в Петербург, и герой труда Борис Рубекин кропотливо собирает каждую передачу буквально по слову.

- То есть передача записывается не вся сразу, а по кусочкам?
Борис Рубекин: По-разному бывает. Мы приезжаем в студию, Боря быстро произносит необходимые слова, потом мы расставляем их в нужном порядке. Затем вставляем нужную музыку. Если музыки получается больше, чем может вместить программа, - а её всегда получается больше - мы «обрезаем концы». Когда вы видите «Аквариум», путешествующий по России, на самом деле это не «Аквариум». Это фабрика по производству «Аэростатов». По крайней мере, два человека каждый день занимаются подготовкой программ.

- Борис Борисович, скажите, вы удовлетворены недавней встречей с президентом Медведевым? Какие цели преследовали?
БГ: Если бы я преследовал хоть какие-то цели, то встречался бы с ним в другом месте и в другое время. У меня не было никаких целей. Я похлопаю вас по щекам и приведу в чувство. Давайте будет реалистами. Если президент страны вас просит о встрече, вы что говорите?

- Yes.
БГ: Совершенно верно. И это будет в любой стране: в Америке, Китае, средневековом государстве, в начале и в конце времён. Это всегда будет так, потому что это президент страны. У меня была возможность сказать многое. Но я этого никогда не скажу. Мне было просто интересно. Интересно посмотреть на человека, который занимает этот пост. Если меня пригласит мистер Обама или кто-нибудь ещё… Саддам Хусейн уже умер?

- Никто не знает…
БГ: …Или любой другой интересный человек - я соглашусь. Мне нравится встречаться с интересными людьми.

- А какие вопросы обсуждались, помимо строительства «Охта-центра»?
БГ: Опять-таки позволю себе резко вмешаться в поток мышления журналиста. Неужели человек, который хоть чуть-чуть соображает, способен подумать, что президент на самом деле может реально обсуждать какие-то вопросы с музыкантами? (Смех). Если я приду в ресторан, где играет группа народных инструментов, я пойду обсуждать с ними вопросы политики Аргентины? Нет. На встрече никакие вопросы не обсуждались. Ребята просто пели песни. И все по-своему делали вид, что вот сейчас-то они всё и решат. Школа мышления Юрия Юлиановича Шевчука: сейчас мы с президентом всё решим. Думаю, что у президента есть другие советники. Не нужно ему, чтобы Андрюша Макаревич или я, или Юра Шевчук его учили. И то, что он был настолько дипломатичен, что ни разу, ни на секунду не показал, что все эти разговоры немного странные, повысили его рейтинг в моих глазах на сто процентов. Дмитрий Анатольевич Медведев - очень выдержанный, европейского сознания человек, которого я очень зауважал после этой встречи.

- Как вы встречаетесь с приглашёнными музыкантами, например, с Бутманом, Гаспаряном?
БГ: Каждая встреча с великим музыкантом - это удивительная удача. Когда у меня есть возможность задуматься о том, что с ним можно не только встретиться, но ещё что-то сыграть, то это невероятная удача. Человек, который сидит слева от меня (Брайан Финнеган. - Ред.), принадлежит именно к таким людям. Это музыкант мирового класса, который по неизвестным мне причинам получает удовольствие, играя с нами.

- Борис Борисович, в одном из «Аэростатов» вы соотносили историософские концепции русских мыслителей с музыкальными композициями отечественных исполнителей. С какой философией вы могли бы соотнести ваше творчество на нынешнем этапе?
БГ: Мы не доросли до мироощущения, философии. Мы делаем то, что мы делаем, и всё. Что может быть нелепее и страшнее, чем музыкант - особенно занимающийся популярной музыкой, который под свои действия подводит философскую основу? Никакая философская основа не выдерживает сравнения с музыкой. Музыка - это настоящее, а философская основа - это мысль. Музыка бесконечна, а мысль конечна. Если музыкант подводит под себя философскую основу, это значит, что он ничего не понимает в философии и не уважает своё творчество.

- Но ведь музыка произрастает из мировоззрения конкретного музыканта?
БГ: Нет. Мировоззрение - всё равно человеческая вещь. А музыка - божественная. Она больше.

- Борис Борисович, вы переводите религиозные книги по подстрочнику или хорошо знаете языки?
БГ: Я не знаю санскрита. Если бы я знал санскрит или тибетский, то не взялся бы ничего переводить. Мне значительно легче. Я живу в мире, где живём мы все. И очень хорошо знаю этот мир. Знаю, на каком языке мы говорим. Иногда я беру какую-то книгу с гордой надписью «Упанишады» или «Бхагавадгита» - и читаю чудовищный, стоеросовый русский язык, который читать невозможно. Так переводить могут только атеисты.Они убивают всё, что там сказано. Ни один здравомыслящий человек не может дочитать до конца. И тем более - понять, что там сказано. Когда я вижу это, моё сердце обливается кровью. Тогда я говорю: пусть я буду неграмотным, пусть я ничего не умею, пусть всё перевру, но я, по крайней мере, попытаюсь написать то, что сказано в книге, русским языком, понятным человеку на улице. Вот единственная мотивация. Я был бы счастлив, если бы переводить было не нужно. Был бы счастлив, если бы «Гиту» перевели на хороший русский язык. К несчастью, этого пока не случилось. Но я надеюсь, что рано или поздно случится.

- Часть средств, собранных от продажи альбома «Наша жизнь с точки зрения деревьев», вы намеревались направить в фонд пострадавших от летних пожаров. Что-то уже направили?
БГ: Деньги будут переданы доктору Лизе в конце октября. Мы встретимся с ней перед концертом 28-го. Собрана неплохая сумма. Лиза вернётся из Киргизии, и, надеюсь, мы с ней увидимся.

- Как составляется трек-лист предстоящего концерта? Он утверждается заранее или вы можете поменять те или иные песни в зависимости, например, от реакции публики во время выступления?
БГ: По счастью мы можем всегда поменять всё, что угодно. Трек-лист концерта выстраивается прямо перед концертом - в зависимости от того, в каком зале предстоит играть, что мы в нём чувствуем. Соответственно, от того, как ведут себя люди, тоже всё может измениться. Песни могут стать в такую обязательную прямую, что потребуется сыграть какую-то песню, которую мы совершенно не предполагали играть. Такое часто бывает.

- Восприятие вашей музыки в России и за рубежом как-то отличается?
БГ: Думаю, что это вопрос к Брайану.
Брайан Финнеган: Обычно, когда мы играем вне России, на концерты в основном приходят русскоязычные люди. Потому что для них это ещё более трогательно, чем для живущих здесь. Тоска по Родине заставляет их реагировать вдвойне сильно. Я видел, как на музыку «Аквариума» реагируют и не русскоязычные люди. Они открываются, потому что всё это действует на уровне души.
БГ: Мы играем с Брайаном уже два или три года. Я знаю, что он сам воспринимает нашу музыку не на уровне слов, а именно на уровне души.

- Принимаете ли вы участие в режиссуре, придумывании видеоклипов, которые снимаются на песни «Аквариума»?
БГ: Скажу вам политически корректно. Многие обстоятельства, испытанные мною, научили меня тому, что музыка является картиной самой в себе. Когда слушаю музыку, я закрываю глаза. Любое внешнее изображение, любое раздражение глаз будет меня отвлекать. Внутри выстраивается значительно более красивая картина. Поэтому я в упор не могу взять, зачем существует видео. Мне не интересно, когда люди рекламируют своё тело. Когда я вижу артиста, который корячится в клипе и так, и так, это реклама тела, а не музыки, согласитесь. Мне не интересно, как выглядит попа Мика Джаггера. Совсем не интересно. Если я захочу узнать - позвоню ему и спрошу.

- То есть клипы делаются помимо вашей воли?
БГ: Иногда этим занимаются наши знакомые, которым мы даём карт-бланш.

- Борис Борисович, в музыке «Аквариума» периодически случаются эксперименты по совмещению культурных традиций различных стран: русской и индийской, русской и ирландской, других. Скажите, пожалуйста, какие из них, по-вашему, наиболее удачны?
БГ: Борис Рубекин ответит.
Борис Рубекин: В любом сочетании музыкальных традиций есть более удачные и менее удачные примеры. С ирландцами проще, потому что они более расположены к европейской музыке. Не каждый индус может сделать так называемый crossover - сыграть с европейцами. Это обычно могут молодые ребята или, напротив, умудрённые опытом музыканты.
БГ: И, тем не менее, считаю, что первая половина альбома «Песни рыбака» «Аквариума» - очень хороший пример того, что может получиться при таких экспериментах.

- А есть музыкальные традиции, которые не сочетаются в рамках одной композиции?
БГ: Пока мы не очень сочетаемся со среднеазиатской, мусульманской музыкой. Есть области, где мы толком ничего ещё не пробовали.

- Но задумки есть?
БГ: Задумки есть всегда. Нужно просто в пустыню уйти на полгодика и реализовать. К чему меня давно уже призывают. Я вспомнил, кстати, что у меня в компьютере лежит запись «Аквариума» с национальным оркестром китайской народной армии (смех). Но работа над ней ещё не окончена.

- Переслушиваете ли свои старые альбомы?
БГ: Да что ж мы, с ума сошли, что ли? Если сильно изменить сознание - тогда можно (смех).

- Борис Борисович, что для вас ирония в художественном творчестве?
БГ: Это от слова iron - «железо»?.. Понятия не имею. Не нужно считать, что у бога нет чувства юмора.

- Занимаетесь ли вы какой-либо духовной практикой? И если да, то какое влияние она оказывает на ваше творчество?
БГ: Псалмы читаю. Как только обнаружу у себя в лэптопе какой-то псалом, немедленно его читаю. И становлюсь лучше.

- Существуют ли для вас какие-то рамки при комбинировании музыкальных стилей?
БГ: Раньше это всё было немножко похоже на игру в бисер. Хотелось совместить это и это, а потом порадоваться: вот мы какие. Чем дальше заходишь в это волшебное поле, которое называется музыкой, тем больше песня определяет очень жёстко, что она потерпит, а что - нет. Что бы я ни хотел придумать, песня скажет: иди-ка ты, дорогой… (смех). Она скажет: мне нужно это и это, чтобы моя душа засияла. И все мои придумки обращаются в пыль или становятся абсолютно ненужными.

- Вы говорили, что «Аквариум» - это те, кто сегодня со мной играет…
БГ: Это Боб Марли говорил (смех). Я никогда не осмелюсь такого сказать.

- Борис Борисович, вы диктатор?
БГ: Нет. Диктатор - музыка. Я только передаю её веления для тех, кто, как мне кажется, плохо её слышит. Я целиком подчинён музыке. У меня в принципе нет своей воли. Если напишется песня в стилистике, например, black-death metal, значит, мы сделаем это.

- Вы много ездите по стране, видите много соотечественников. Скажите, мы очень разные?
БГ: Нет. С гордостью и со слезами благодарности скажу, что в России от Владивостока, Хабаровска до Калининграда мы все одинаковые. Это правда: мы существуем как сущность. Мы связаны одним языком, одной культурой и одним ощущением жизни. Это прекрасно. В этом есть мрачные грани, потому что нам свойственна похмельная мрачность а-ля Pink Floyd. Но при этом существует и удивительная порядочность, чистота, которую редко где можно видеть.

- В 80-е годы «Аквариум» был своего рода внутрисоюзным эсперанто. Со временем язык развился, сейчас трудно общаться на едином языке. Как вы находите язык общения и что это за язык?
БГ: Мне кажется, что его не надо искать. Существует один язык, на котором говорят все образованные люди на протяжении последних нескольких сотен лет. Когда Иван Грозный писал письма королеве Елизавете, они прекрасно понимали друг друга. Сейчас очень большая часть русских обучается в кембриджах, оксфордах. По возвращении назад они продолжают говорить по-русски. Сохраняя при этом общий уровень образования. Если мы захотим, мы можем потерять способность и возможность говорить на этом языке. Но лучше её сохранить. Тогда мы все будем говорить на одном и том же языке. «Аквариум» говорит именно на нём.

- Что нас спасёт, в таком случае?
БГ: Нас не от чего спасать. Мы живём в прекрасном, изумительном мире. Когда читаешь блоги в Интернете, иногда создаётся ощущение, что откуда-то появились злобные псы, которые от нелюбви к самим себе готовы разодрать и полить грязью всё на свете. Но потом понимаешь, что это очень несчастные люди. Они стараются запачкать прекрасную картину мира, но у них всё равно это не получается. Их злоба оттого, что они больны.

- Что такое, по-вашему, грех?
БГ: Преступление пределов, естественных для человека. Это давно и не мною сказано. Грех - это то, что отделяет человека от бога.

- Можно ли верить в то, что человеку за его деяния воздаётся?
БГ: Безусловно, за любые деяния воздаётся. Это вытекает просто из закона сохранения энергии. Любое действие вызывает противодействие. Любое противодействие оставляет след. С любым следом нам приходится сталкиваться. Всё, что мы делаем, возвращается к нам семикратно. Это мы все знаем. И в этом залог того, что мы можем стать лучше.

- Борис Борисович, вы говорили, что музыка «Аквариума» может быть и громкой, и спокойной. Это зависит от настроения, в котором она создаётся. Какое настроение сейчас и почему?
БГ: Писать песни мне хочется всё время. Моё дело - быть открытым. Если что-то придёт, то придёт. Главное это заметить.

- Как рождаются альбомы?
БГ: Сейчас мы не планируем альбомов. Хотелось бы поступать так: готова песня - мы выкладываем её в Интернет. Так же и следующую. Если наберётся альбом, то в городе Тамбове пираты выпустят новые двадцать «стопудовых» хитов.

- Вы сотрудничали с Дживаном Гаспаряном. Как проходил процесс записи?
БГ: Он слушает песню, берёт дудук и играет.

- Сразу?
БГ: Самый известный пример нашего сотрудничества - песня «Северный цвет». Вот он пришёл в студию, послушал песню один раз. Надел наушники, приблизительно примерился. И на второй раз сыграл её целиком и полностью. Всё.

- Сколько это заняло времени?
БГ: Двадцать минут. Но потом были и не такие быстрые примеры.
Борис Рубекин: И на концертах он играл совсем другое, чем на записи.
БГ: Дело в том, ребята, что человеку восемьдесят лет. Это фантастика. Это сказка, чудо. Вот, если бог даст, дней через десять мы будем с ним играть.

- Вживую?
БГ: Посмотрим (смех). Хочется в это верить.