Заведующий оториноларингологическим отделением областной больницы Святителя Иоасафа Владимир Шутов не скрывает радости и гордости.
С коллегами он впервые взялся за такую сложную операцию, и она прошла успешно. «Белгородские известия» узнали, какое значение это имеет для пациентов, и подсмотрели, как работает отделение.
«Пусть растёт — понаблюдаем»
Прекрасно, если для вас название заболевания звучит как набор звуков, а если диагноз ясен, а что делать — непонятно? Теперь понятно — ехать в Белгород к Шутову.
— Новообразование называется «па-ра-ган-гли-ома среднего уха», — выговаривает для журналистов по слогам Владимир Шутов. — Диагноз у обы­чного доктора вызывал в лучшем случае мороз по коже, а в худшем — обморок. Я, конечно, шучу, но такую патологию сложно выявить и трудно оперировать. Врачи могут сказать: «Пусть растёт — понаблюдаем». Она способна разрушить важные структуры с дальнейшим неконтролируемым вариантом. Для нас особенным пунктом стояло выполнение именно такой операции.
Когда пациент обращается с банальной жалобой на шум в ухе, врачам сложно заподозрить парагангли­ому. Болезнь достаточно редкая: 1 пациент на 300 тыс.
населения. В большинстве случаев эта опухоль доб­рокачественная, но людям жить с ней тяжело. Увеличиваясь, она постепенно заполняет полости среднего уха, разрушает стенки, прорастает в важные сосуды, нервы и другие структуры, удалить становится очень сложно. Хирург показывает снимки первой прооперированной пациентки: опухоль примерно 12 на 5 мм.
— Кроме шума в ухе при осмотре врач может обратить внимание на ярко-красное образование за барабанной перепонкой, которое пульсирует. По­этому пациент и слышит в ухе биение сердца, — продолжает врач. — Поставить окончательный диагноз помогает томография и КТ ангиография.
— Как вы приняли решение делать операцию, которую до вас в Белгороде не выполняли?
— Волнение врача не должно быть из серии: «Доктор, что у меня? Ох, что у вас?!» Оно сводится к объективной оценке рисков и потенциальному способу их устранения. Мы оценили, что имеем, и по совокупности решили, что нет причин отказать пациентке в операции, — отвечает он.
Семь часов в операционной
Пациентка Марина Болотова улыбается, утирает слёзы волнения и не перестаёт благодарить врачей. После операции прошло два месяца, она продолжает принимать лекарства и наблюдаться в отделении. Врачи констатируют, что выздоровление идёт по плану.
— У меня пропал слух в левом ухе, зато было постоянно слышно, как бьётся сердце, было подозрение: что-то не то, — рассказывает Марина Александровна. Ещё год назад ей сделали томографию, но тогда ничего не обнаружили. — Потом прошла ещё одно обследование у Шутова и оказалось, что у меня новообразование, нужно оперировать. Я переживала, так же как и моя семья. Но Владимир Иванович такой человек… Знаете, даже если не по себе, начинает разговаривать, и понимаешь, что ничего страшного не будет: заснул, проснулся — и всё хорошо. Так и получилось. Только я думала, что операция будет длиться 2,5–3 часа, а в реанимации узнала, что она заняла 7,5.
Первое ощущение после операции: не услышала сердцебиения в ухе, потому что опухоль больше не давила на сосуды.
— Огромная благодарность врачам, которые помогли мне. Они великолепны, медицинский персонал просто замечательный: такое душевное отношение к пациентам. И сейчас я продолжаю наблюдаться, мне и психологически помогают, и медикаментозно. Под контролем врачей буду ещё два-три месяца, пока не вернусь к полноценной жизни с хорошим слухом и здоровь­ем, — уверена пациентка.
С закрытыми глазами представляла это ухо
В операционной с Шутовым работали отохирурги Татьяна Филиниченко и Татьяна Елисеева, анестезиологи, медсёстры.
— Подготовка началась с досконального изучения анатомии пациентки на компьютерной томо­графии. Я уже с закрытыми глазами представляла это ухо, знала каждый шаг, который буду делать. Физически тяжело 7 часов просидеть на одном месте, концентрируясь на мелких деталях. Начали мы в 10 утра и вышли из операционной ближе к 6 вечера. Предполагали, что операция будет долгой, но сколько конкретно продлится, поняли уже в процессе. Волнение не отпускало ещё несколько дней после, — говорит Татьяна Филиниченко.
Отохирург объясняет, что операция чревата большой кровопотерей. Предотвратить её планировали при помощи эмболизации — это когда в питающий кровеносный сосуд вводят специальные эмболы, которые его закупоривают. Сделать этого не удалось, потому что опухоль питалась из нескольких мелких сосудов, которые просто технически невозможно закупорить. Врачи сумели свести кровопотерю до минимума — 200 мл крови, и пациентке даже не потребовалась кровезаместительная терапия.
— Операцию делали под микроскопом с большим увеличением. Удалять опухоль приходилось по частям, потому что она распространялась за пределами барабанной полости, — продолжает Татьяна Филиниченко. — Чтобы добраться до среднего уха, мы выполнили заушный разрез, отодвинули ушную раковину и получили доступ к среднему уху. Под микроскопом, который увеличивает в 6–50 раз, мы работаем с тонкими структурами микрохирургическими инструментами. Особенных приспособлений для этой операции не потребовалось, только знания и микроскоп.
Через шесть-девять месяцев врачи проведут контрольное исследование, чтобы убедиться, что никаких остатков опухоли в ухе нет.
Настоящий бриллиант
Наверное, пациентам трудно разглядеть опытного отохирурга в молоденькой тоненькой Татьяне, но заведующий называет её настоящим бриллиантом. И не безосновательно. В отделении она четвёртый год. Начинала с относительно несложных вмешательств, проходила обучение в Москве и Питере и продолжает учиться. Сейчас Филиниченко проводит сложные высокотехнологичные операции: тимпанопластику всех типов, протезирование, стапедопластику. Последняя — отдельная гордость для отохирургов отделения, ведь до них в Белгороде таких операций тоже не делали.
— Это когда у пациента ювелирными движениями нужно удалить повреждённую косточку и заменить её на протез. Такую операцию выполняют под местной анестезией, и пациент начинает слышать прямо на операционном столе, что приносит большую радость не только ему, но и врачам. Ведь иначе его будущее — это полная глухота, — объясняет Татьяна.
Осмотрев пациентку, она прощается и идёт в операционную. Сегодня по плану тимпанопластика. Это операция при хроническом гнойном среднем отите для восстановления повреждённых структур среднего уха, барабанной перепонки и улучшения слуха. Операция может идти от 30 минут до нескольких часов, потому что зачастую дополнительные осложнения обнаруживаются уже в процессе.
Это всё Шутов
Владимир Иванович пришёл в отделение 6,5 лет назад как кризис-менеджер, тогда оно было совершенно другим. Ему удалось собрать
команду, которая, как он сам признаётся, произвела в отделении революцию.
— Начали с приобретения эндоскопической стойки и стали развивать эндохирургию носа. Теперь вся эндоскопия носа выполняется в полном объёме. По нашей статистике таких больных больше всего, — говорит Владимир Шутов. — Развили анестезиологическую службу и с 10–15 наркозов в год вышли на 500. Раньше почти все операции делали под местной анестезией, сейчас половину — под общей. Это означает, что востребованность общей анестезии на самом деле была куда выше, но её по каким-то причинам не проводили.
Его гордость и любовь — микрохирургия гортани. До него все операции на гортани делали через разрез на шее, а сейчас через рот.
— Все новообразования гортани, фибромы, полипы, злокачественные опухоли, гранулёмы, мембраны и даже параличи гортани раньше вызывали оторопь у врачей: куда направлять этих пациентов? Теперь мы их очень любим, ждём и готовы помочь, — улыбается он.
До 2017 года из региона в Москву отправляли по 50–60 человек в год на операцию на гортани. А за 2022-й в отделении у Шутова прооперировали 79 пациентов. Если взглянуть на экономику, то выгода около 10 млн рублей, которые область должна была бы перечислить федеральным центрам за направленных туда пациентов.
— Давайте я вам покажу, это же очень интересно! — оживляется завотделением. Он открывает на компьютере снимки гортани и очень подробно рассказывает, что пациентке ранее в другой клинике очень грубо удалили певческие узелки и пространство между голосовыми складками начало зарастать, образовав мембрану. У девочки испортился голос, ей стало тяжело дышать, потому что часть гортани оказалась перекрыта.
— Нетипичная была операция. СО2-лазером я выжег эту верхнюю часть слизистой оболочки, убрал рубцы, разрезал аккуратно слизистую оболочку и уложил её вверх, наложив шовчики. Зна­ете, как выполняются манипуляции? Через рот инструментом длиной 23 см! — он увлечённо листает фотографии с нескрываемым искренним восторгом от результата. У врача так горят глаза, будто перед ним не медицинские снимки, а оригиналы картин Леонардо да Винчи. Хотя вызвало бы в нём такую бурю эмоций любое из сокровищ мировой живописи? Пожалуй, нет. Какое же счастье для пациента оказаться именно у такого доктора. — Вот видео на следующий день и через два месяца: всё ровно, гладенько, хорошо.
Долгожданный экзоскоп
Над компьютером благодарности и грамоты за добросовестный труд. Особенно выделяется золотая табличка: «За выполнение первой в России прямой ларингоскопии под контролем экзоскопа VITOM 3D, приверженность традициям и стремление в будущее оториноларингологии». Экзоскоп привозили на демонстрацию, а затем больница решила его купить. Долгожданное оборудование только-только пришло, ещё даже не распаковали.
Это цифровой микроскоп, который позволяет видеть объёмную картинку. Его будут использовать в микрохирургии уха и гортани. Сейчас такие операции проводят под микроскопом, но он транслирует на экран плоское изображение.
— Мы выполняем все хирургические манипуляции на среднем ухе. Есть крайне редкие случаи на грани с нейрохирургией, за которые не возьмёмся по той причине, что отоларинголог, который планирует проводить такие операции, должен иметь ещё сертификат нейрохирурга, — объясняет он.
В этом году в отделении прооперировали 45 хронических средних отитов, 10 отосклерозов, 79 пациентов с патологией гортани. Всё это высокотехнологичная медицинская помощь, которую пациенты получают в том числе и по ОМС.
С общечеловеческой точки зрения это означает, что пациентам не пришлось тратить время и деньги на дорогу в Москву, продумывать маршрут, их близким не нужно волноваться, «как он там один». С точки зрения экономики — 15 млн руб­лей остались в Белгородской области, а значит, можно планировать дальнейшее обновление оборудования и учить врачей лечить ещё более сложные патологии.