В центре эпопеи - удивительные судьбы трёх белгородцев, вплетённые в историческую судьбу России. Им выпало жить в эпоху великого перелома, когда на смену строившемуся усилиями царей и народа Российскому государству пришла Российская империя.
Олег Евгеньевич Кириллов не впервые обращается к исторической тематике. Уже первый его роман - «Лихолетье» - был о событиях гражданской войны на Белгородчине и стал первым литературным произведением, посвящённым истории родного для него края. И не случайно: творчество Кириллова - это сплав литературного таланта с профессиональным историческим образованием. Особенно наглядно это проявилось в «Сынах Белгородины». За этим романом, давшим название всей эпопее, последовали ещё пять: «Выбор»,
«Отечества ради», «Русские», «За други своя» и, наконец, «Вершина».
Через все книги проходят удивительные судьбы и совершенно невероятные приключения трёх белгородцев на рубеже семнадцатого и восемнадцатого веков. Один из них - Дмитрий Сычёв - сын пекаря, поверставшийся в городовые казаки и навсегда связавший себя с пограничной службой на южном рубеже тогдашней России. Другой - купеческий сын Никита Трифонов - тоже сменил отцовскую стезю на военную службу в «потешном» Преображенском полку и оказался рядом с Петром I у истоков деяний, изменивших судьбу России. Подлинно романтичным героем выглядит третий главный персонаж - дворянин Иван Недождев, сын предательски убитого яблоновского воеводы. В те времена город Яблонов был одной из самых мощных крепостей знаменитой Белгородской черты, перекрывшей путь татарским набегам на Россию. Спасаясь от убийц, белгородский мальчишка оказался в Германии, откуда начались его скитания по Европе: служба в охране французского короля Людовика XIV, посвящение в английские рыцари, полковничий чин и, наконец, женитьба на дочери саксонского аристократа. И эта блестящая жизнь в Европе была без сожаления оставлена ради одного - возвращения на Родину и служения на пользу Отечеству. Встреча в Германии с Петром I побудила Недождева к окончательному выбору. Так рядом с царём-реформатором и у истоков реформ оказался ещё один белгородец.
Они - не придуманные автором персонажи, а реальные люди, жизнь и деятельность которых отражена в архивных документах. Не фантазия Олега Кириллова отправила в Англию Ивана Недождева, а исторические документы позвали самого писателя в дорогу, чтобы увидеть те места, где высадилась разноплемённая группа сорвиголов, одним из командиров которой был Иван Недождев. Заброшенный судьбой в далёкую страну русский дворянин намеревался свергнуть короля-протестанта Вильгельма Оранского и вернуть престол католику Якову II.
Этот исторический эпизод и профессиональным историкам малоизвестен, а для любителей истории он - ещё один повод убедиться в том, что реальная жизнь удивительнее любой писательской выдумки.
Не по воле авторского вымысла путешествуют по Европе его герои. Прежде чем писатель Кириллов примется за сочинение романа, Кириллов-историк профессионально осуществляет архивный и библиографический поиск информации, готов ввести в научный оборот огромное количество ранее неизвестных учёным исторических источников. В результате могла бы появиться докторская диссертация, написанная сухим языком науки. Но на этом пути встаёт писатель, который делится исторической информацией не с узким кругом учёных, а со всей читающей публикой - с народом.
Но бывает, что эта публика встречает уникальную информацию с недоверием. Один скептик выразил в Интернете сомнение по поводу того, что белгородские купцы могли сотнями завозить мушкеты, как это делали в «Сынах Белгородины» Никита Трифонов и его отец Аникей. Скептик ссылается на то, что в гарнизоне Старооскольской крепости якобы было не более дюжины единиц огнестрельного оружия. Это неверно: мушкеты были в обиходе чуть ли не каждого крестьянина, не говоря о казаках. Без них в местах появления татар нельзя было выезжать ни на пашню, ни на сенокос.
За полстолетия до событий романа на землях будущей Яблоновской крепости произошёл эпизод, описанный белгородским воеводой в донесении в Москву. Назначенным на службу в строящейся крепости дворянам должны были отписать земли с крестьянами в качестве поместий, о чём крестьянам сообщил «товарищ» (заместитель) белгородского воеводы Михаил Тургенев.
В донесении воевода пишет, что те крестьяне царскую грамоту слушать не стали и «Михайлу Тургенева лаяли», и подьячего (местного чиновника) били, и землю смечать (отмерять участки поместий) не дали. А когда на усмирение был послан отряд стрельцов, то, по сообщению того же воеводы, крестьяне «выехали навстречу с мушкетами и стрельцов разо-
гнали».
Этот эпизод вспоминается ещё и потому, что в нём отразился особый характер людей, живших в те времена на белгородской земле. Олег Кириллов называет их «порубежниками» и описывает как особо искусных воинов, разведчиков и следопытов. Он ничуть не идеализирует предков современных белгородцев, таких как один из его героев - Дмитрий Сычёв. Такие следопыты по «сакме», выбитой в степи копытами тысяч татарских лошадей и колесами сотен их повозок, могли определить: идёт ли в походе сам крымский хан или набег осуществляется без его участия. Полусотня дворян и казаков, как известно из документов, «разгоняла» две сотни татар. Четыре сотни таких «порубежников» однажды встали в чистом поле на пути у десяти тысяч татар, чтобы погибнуть в бою, но задержать их набег и дать окрестным жителям возможность укрыться за стенами крепости. Владелец грайворонского селитряного промысла Алексей Селитрянников (не литературный персонаж, а реальный человек) пожертвовал жизнью, чтобы предупредить своих работников о внезапном появлении татар. Это всё рядовые эпизоды особой жизни на южном порубежье, воспитывавшей особую породу людей, описанную в романах Кириллова с любовью, признательностью и достоверностью.
Наконец, ещё об одном персонаже эпопеи - Петре I. Читатели, воспитанные русской и советской классикой, привыкли воспринимать этого царя однозначно как эпического героя. Но на страницах романа «Выбор» он представлен в виде порочного пьянствующего юнца, глумящегося над русскими традициями, млеющего перед иностранщиной и при этом, по словам самих чужеземцев, открывающего для себя европейскую цивилизацию «с самых её непривлекательных сторон». Историки хорошо знают, что всё это действительно было присуще поведению юного Петра, но у привычного к «другому» Петру читателя такой образ может вызвать шок. Не сразу Пётр стал государственным деятелем и лидером нации. Не сразу он определил, что в жизни Европы - существенное, а что - наносное. И писатель Кириллов, следуя научному принципу историзма, раскрывает новые черты литературного Петра по мере того, как эти черты формировались у Петра исторического. Уже в третьем романе - «Отечества ради» - мы встречаем Петра, который смотрит на европейцев не с открытым ртом, как на небожителей, а с холодным расчётом - как на материал, пригодный для строительства в России великой державы. Он уже хорошо понимает лицемерие широких улыбок и дружеских похлопываний по плечу. И, скалясь в ответной улыбке, произносит сквозь зубы: «Князьком туземным мнят. За бусы-стекляшки покупают. По плечу хлопают. Ладно, поглядим».
На наших глазах в романе рождается новый образ Петра, который уже перешёл от игры с «потешными» солдатиками к настоящей войне с турками и готов дерзнуть на состязание с лучшей в Европе шведской армией. Но ему ещё нужно успеть многое узнать для того, чтобы отправить корабль под названием «Россия» в плавание к берегам Европы. В этом плавании ему нужны надёжные помощники. И они уже есть. В романе «Выбор» автор смотрит на них глазами Никиты Трифонова, первым из белгородцев приблизившегося к Петру и ставшего впоследствии видным дипломатом. Смотрит и видит собутыльников юного царя и соучастников буйных приключений. Но уже по-другому предстают они проницательному взгляду Ивана Недождева в книге «Отечества ради».
Войдя в этот круг, он открывает для себя компанию единомышленников (сплочённую команду, как принято сейчас называть), спаянную общей идеей и настойчиво идущую к одной цели. Не разделяя царящих в этой команде нравов, он готов присоединиться к ней во имя той самой общей идеи, которая затем воплотится в петровских указах в виде чеканной формулы: «Служение на пользу Отечества!». Во имя пользы Отечества Пётр не будет щадить ни народ, ни дворян, ни вельмож, ни самого себя - «первого работника на пользу Отечества», как он себя называл. Романы не оправдывают ожиданий некоторых читателей увидеть идеализированный или, напротив, демонизированный образ Петра I. Но Кириллов-историк последователен в воссоздании правдивого образа во всей его противоречивости, не потакая ни читательским вкусам, ни даже собственным пристрастиям.
Такое отношение к Петру I стало возможным через призму «взгляда» на него ещё одного, может быть, главного и любимого «героя» романов Олега Кириллова. Этот герой - Россия. Страна, терзаемая внешними врагами и собственными предателями. Страна, стоящая на пороге цивилизационного перелома, о сути и последствиях которого до сих пор спорят учёные и который по-разному пытаются изобразить художники. На взгляд пишущего эти строки, Олег Кириллов близок к «почвенной» традиции в русской и советской литературе, которой присуще трепетное отношение к национальной исторической, культурной и религиозной жизни. К традиции, не приемлющей культа превосходства европейского прагматизма над российской духовностью.
Читателя может потрясти описанная в романе «Русские» жестокая резня русских пленных, устроенная «цивилизованным» европейцем - шведским генералом Реншельдом. Её нельзя списать на жестокости войны - в Европе уже утвердились правила гуманного обращения с пленными. Но дело в том, что эти правила распространялись только на европейцев и не применялись к русским «варварам». Таких трагедий с русскими солдатами случалось немало, и это был не единственный эпизод в Северной войне. Благодаря Олегу Кириллову читатель понимает, что Европа никогда не простирала России свои объятия, а политика «двойных стандартов» - это отнюдь не сегодняшнее изобретение.
Не будучи специалистом в литературоведении, я не берусь анализировать особенности писательской школы Олега Кириллова, но как преподаватель отечественной истории, знакомя студентов с противоположными научными оценками Петра I и его эпохи, я рекомендую стараться не понять, а почувствовать эти противоречия. Для этого следует читать не только научные статьи и монографии, но и писательские сочинения. Предлагаю студентам сравнить ощущение Петра I Даниилом Граниным и Олегом Кирилловым для того, чтобы убедиться: нет однозначного восприятия сложных явлений.
Сложно и противоречиво всё: и великая эпоха Петра, и талантливое литературное произведение, каким, несомненно, является эпопея «Сыны Белгородины». Сложной является разносторонняя личность самого Олега Кириллова - писателя, историка, политического аналитика, активного участника современной политической жизни. Наконец, сложна наша современная Россия, которая незримо присутствует на страницах исторических романов писателя-белгородца.