Для белгородского художника-монументалиста Александра Работнова 2013 год трижды юбилейный: Александр Сергеевич отметил 70-летие
со дня рождения, 40-летие творческой деятельности и 15-летие своей деятельности на Белгородчине.

- Александр Сергеевич, расскажите о своём детстве, с чего началось увлечение рисованием?
- Родился я в Ярославле. Отец мой, Сергей Александрович, - ярославский, мама, Таисья Николаевна, - ивановская. Детство было военное, тяжёлое, но хорошее. Помню, каждое лето, поскольку в городах было голодно, отправлялись в деревню. И уже в четыре года я любил рисовать. Рисовал машинки, самолётики, а первое слово написал - «ХЛЕБ», потому что рисовал хлебовозы.

Потом была изостудия в ярославском Дворце пионеров, папа меня туда отвёл. Сразу посадили рисовать натюрморт и дали большой лист, но я нарисовал натюрморт в уголке листа, не привык ещё к таким крупным форматам. А уже через год участвовал во Всероссийских и Всесоюзных детских выставках.

Изостудию в Ярославле вёл Борис Иванович Ефремов, художник-портретист, замечательный человек, он хорошо общался с ребятами. Каждое лето студия ездила на пленэры - в Переславль-Залесский, Ростов Великий, Углич...

- А как возникло желание заниматься именно монументальной живописью?
- После изостудии я поступил в Ярославское художественное училище, многое там получил. После - уехал поступать в «Строгановку». К этому времени созрело желание быть монументалистом: давно интересовался храмовым монументальным искусством. В Ярославле заходил и в действующие храмы и в те памятники древнерусского искусства, которые в советское время использовались как склады, бывал в Тутаеве (Романо-Борисоглебске), где был действующий храм, общался с настоятелем, он позволил зайти в алтарь, посмотреть фрески.

В «Строгановке» я проучился год - и забрали в армию на три года. Только год спустя вышел указ об отсрочке от армии для студентов вузов. На последнем году службы добился разрешения посещать уроки рисунка в училище вместе с «вечерниками», чтобы после армии не начинать снова с нуля. Ко времени моего возвращения в Строгановском училище организовали творческие мастерские. Руководителем мастерской монументальной живописи был известный монументалист Владимир Константинович Замков. Первая практика - делали во Владимире на торце одного из зданий сграффито: несколько цветных штукатурных слоёв, по которым потом процарапывается изображение.

Ездили по окрестностям, посетили Суздаль, практика была ознакомительной, с экскурсиями. Во время практики на втором курсе я поехал в Ярославль, делал копии ярославских фресок. Третий курс - практика в Ферапонтове, писал там копии с фресок Дионисия, а на четвёртом - с фресок Новгорода и Пскова. Вообще в то время наиболее качественным монументальным искусством было именно храмовое: что же ещё копировать, как не древнерусские фрески! У древних мастеров и учились.
Летом выезжали на объекты, зарабатывали, пытались даже расписывать храмы, но не сговорились о цене с настоятелем. Сейчас я думаю, что это и хорошо: к такой работе надо быть готовым не только профессионально, но и духовно, а как раз этого в то время у меня ещё не было.
Но в качестве темы диплома, конечно, ещё нельзя было брать храмовое искусство, и я представил эскиз мозаики в интерьере музея Революции. Делал форэскиз - на всю площадь музея, и рабочий эскиз - фрагмент 1/4 мозаики, уже в материале. Приняли работу на «отлично», с похвалой.

- И как после всего этого вы попали в Кемерово?
- Очень просто: распределение. Я соблазнился предложением из Кемерово, где уже жили и работали знакомые, да и романтика Сибири сыграла свою роль. Мне сразу предоставили мастерскую и квартиру - в течение полугода. На одного меня - двухкомнатную! Заказы были традиционные - оформление зданий аэропорта, дворцов культуры, бассейнов, роспись по керамической плитке в духе соцреализма…

- Когда же появилась возможность заняться храмовым искусством?
- Когда подошёл 1988 год - 1000-летие крещения Руси. Недалеко от моего дома стали строить храм, я познакомился с настоятелем, предложил свои услуги как художник. Он стал духовно готовить меня к этой работе. Сначала дал мне светские книги, где затрагивается тема христианства, потом и духовные.

Сначала я делал иконы разного размера и разными материалами (на левкасе, на холсте, темперой). Потом настоятель предложил заняться росписью. Сначала я расписывал сам, потом постепенно стал привлекать помощников. При храме организовался иконописный класс, куда приходили учащиеся разного возраста. К ним приглядывался и выбирал помощников.
Работал я также в Кемеровском художественном училище, был там завучем, стоял у истоков создания училища. Организовывал просмотры, в целом старался, чтобы там зародилась творческая жизнь, общение. Преподавал рисунок, композицию на оформительском отделении. Но потом понял, что задержался в училище слишком долго, и ушёл.

Когда я занялся росписью, то на четвёртом курсе этого училища предложил создать спецкурс по иконописи. И в течение года, занимаясь со студентами, отметил кандидатуры помощников в росписях. Так постепенно и сформировалась бригада, точнее, артель - на основе иконописной школы при храме и спецкурса в художественном училище.

В Кемерово построили большой Знаменский собор, и мы с артелью стали его расписывать, этот собор был освящён Патриархом Алексием II. Появлялись и другие объекты, но работали почти за гроши, шли 1990-е годы, финансовые сложности были у всех.

- Но именно в конце 1990-х вы приехали в Белгородскую область…
- Да, в 1997 году поступило предложение участвовать в конкурсе на роспись губкинского Преображенского собора. Конкурс не выиграл никто, его продолжили. Второго этапа не было. Я сделал массу эскизов, но, оказалось, зря. А в 1998 году нас пригласили расписывать собор Петра и Павла в Прохоровке. Я получил чертёж храма и программу росписей от его архитектора Дмитрия Соколова - с ним мне приходилось работать и раньше, он курировал строительство Знаменского собора в Кемерово. Я сделал эскизы, привёз их в Москву, встретился с архиепископом Белгородским и Старооскольским Иоанном, показал ему эскизы и получил благословение на росписи.

В то время у меня была кемеровско-московская команда. Когда работали в куполе, владыка Иоанн сам поднялся к нам на леса, чтобы посмотреть, как идёт работа. Я другой такой ситуации не припомню, чтобы архиерей посетил работающих на лесах художников.

В один и тот же год мы работали в Прохоровке и Кемерово, в 1999 году приступили к росписи Преображенского кафедрального собора в Белгороде, и назрел вопрос о переезде. С 2001 года я живу в Белгороде.
В Преображенском соборе нам впервые предложили изобразить новоканонизированных святых, среди которых и Андрей Рублёв (эти святые изображены в барабане в медальонах). Здесь в трапезной части мы впервые использовали достаточно оригинальную систему росписи: изображение многочисленных иконографических типов Богоматери в календарном порядке. Над росписями Преображенского собора работали долго, около пяти лет, но службы всё это время не прерывались, иногда расписывали даже во время служб.

- И храм в Губкине всё-таки расписывала ваша артель…
- Да, в 2004 году нашёлся спонсор, и за два года мы расписали громадный храм (4,5 тысячи квадратных метров). Я не знаю примеров росписи столь большого храма за такой короткий срок. Работали 12 человек, а на втором году работы над росписью я организовал в Губкине практику для студентов монументального отделения Строгановского училища. Это тоже достижение - организация столь масштабной практики в наши дни. Но главное, что некоторые практиканты заинтересовались этой работой и сейчас продолжают работать в монументальной живописи.

- Какие сложности приходится испытывать при работе с артелью?
- Главная сложность в том, что когда работаешь на объекте, приходится отрываться от семьи на недели, а то и на месяцы, не всякий пойдёт на это. Да и учиться непростому ремеслу художника-монументалиста надо именно в артели, непосредственно на лесах, а новых учеников я в Белгороде, к сожалению, ещё не приобрёл, мало к этому делу интереса.

- Но, тем не менее, вы продолжаете работать.
- Да, заказы есть, и последняя на сегодня работа - Вознесенский храм в Харькове. Планирую заняться росписями храма в Ракитном, а также недавно построенного в Белгороде храма Почаевской Божьей Матери.

Беседовала
Наталья ГОНЧАРЕНКО