Максим Горький. «На дне». Драма в двух действиях. Белгородский государственный академический драматический театр имени М.С. Щепкина. Режиссёр и автор художественного оформления - народный артист России Валерий Белякович.

«На дне» - уже второй спектакль Валерия Беляковича, который он ставит с труппой Белгородской драмы. В театральное пространство Белгорода московский режиссёр, «авангардист» и «дерзкий экспериментатор» ворвался трагифарсом «Куклы» (премьера июня 2011-го), не похожим ни на что виденное прежде. Той же осенью в рамках театрального фестиваля «Актёры России - Михаилу Щепкину» белгородцы могли видеть другую его постановку - «Дракула» - в исполнении актёров Театра на Юго-Западе. К слову, этот столичный театр Валерий Белякович основал в 1977-м и возглавлял его до 2011-го, после став художественным руководителем Московского драматического театра имени К.С. Станиславского.

Понятно стало сразу: перед нами художник со своим сложившимся стилем и сложным мировоззрением. Режиссёр-философ, Белякович в каждой работе скрупулёзно исследует бытийные вопросы и проводит зрителя дорогой своей логики и чувства, играя с ним и до конца не открывая той правды, к которой пришёл, предоставляя ему возможность сделать выбор самостоятельно. И вот теперь он покоряет нас спектаклем «На дне»…
Пьеса Горького, завершённая им в 1902-м, оказалась крайне востребованной у режиссёров и, начиная с первой мхатовской постановки К.С. Станиславского и В.И. Немировича-Данченко (декабрь 1902-го), за свою более чем вековую жизнь претерпела множество сценических интерпретаций. И в этой продолжительной истории инсценировок Валерий Белякович сумел сказать собственное, значимое, слово. Амбивалентность, присущая Горькому, оказалась ему близка. Впервые свою версию «На дне» он представил в 1996-м в Театре на Юго-Западе. Через два года осуществил её в токийском Театре «Тоуэн», в 1999-м - в Московском Художественном академическом театре имени М. Горького, в 2000-м - в Пензенском драматическом театре и нижегородском Театре «Комедія». При этом на каждой сцене она обрастает своими нюансами.

Горьковское произведение всем знакомо ещё со школьных лет и вряд ли нуждается в пересказе. Вспомним только: автор, назвав его своеобразным итогом двадцатилетних наблюдений за миром «бывших людей», повествует об обитателях одной ночлежки (а их в то время по стране было неисчислимо) - люмпенах, странниках, части интеллигентов, «размагниченных», «разочарованных», «оскорблённых» и «униженных»… О тех, кто достиг дна, социального, духовного. Они спустились сюда, следуя разными дорогами. Но есть ли у них возможность ступить на путь обретённого достоинства или им отсюда уже не вырваться? А главный поставленный писателем и до сих пор не потерявший своей актуальности вопрос: что важнее для человека - истина или сострадание?

Начало. Звучит «Завоевание рая» - музыка «новой эры» («нью-эйдж»), полная энергии и мощи, легендарного грека Вангелиса. Основная музыкальная тема фильма «1492: Завоевание рая» (1992) об открытии Нового света Колумбом наводит на мысль - возможно, и для героев «На дне» где-то есть земля обетованная. Пространство залито голубоватым дымом и в той завесе один за одним, словно каторжники, выходят 12 (апостолы?) мужчин, чтобы последнее из судилищ состоялось. За ними женщины. Ряд неприкаянных душ - движения неестественны, временами кукольны, как снятые в замедленной съёмке, выдают их обречённость. Выступают механистично, синхронно. И вот эта синхронность движений, некая механистичность от мизансцены к мизансцене на эмоциональном уровне будет только усиливать и усугублять ощущение неминуемой трагедии. Вместе с тем одна из обитательниц ночлежки, девица Настя (актриса Надежда Пахменко), из мрака сцены появляется внезапно со стихами о любви, а контрапунктом в прошлом слесарь Клещ (актёр Андрей Зотов) вспоминает горьковскую «Песню буревестника» - песнь о борьбе и свободе. «Если к правде святой мир дорогу найти не сумеет, честь безумцу, который навеет человечеству сон золотой!» - их соночлежник Актёр (Игорь Ткачёв) цитирует стихотворение «Безумцы» Беранже. В тексте Горького эти строки - где-то в середине, Белякович сразу же ставит тот самый главный вопрос - истина или сострадание. И станут они рефреном - Актёр повторит их неоднократно.

Режиссёр спектакля ещё и автор его сценографического решения. Белякович творит пространство - собственную модель мироздания, саму жизнь в рамках театра. В этот раз оно возникает из праматериала - железа. На угольно-чёрном фоне задника сцены перед нами возвышаются четыре железных конструкции - ряды нар стоят по диагонали и словно уходят в бесконечность. И, кажется, людям, лежавшим на них, нет числа. Пространство давит, довлеет над ними, здесь спёртый воздух, а по временам создаётся впечатление, что воздух, пригодный для человеческих лёгких, и вовсе весь вышел. Задыхается здесь больная супруга Клеща Анна (заслуженная артистка России Оксана Бгавина), душно ей. «Задыхается» каждый из обитателей «дна» - все герои, существующие в этом пространстве. Оно походит на чистилище - пограничную между раем и адом, застывшую в безвременье «особую территорию». И будущность каждого под вопросом: здесь свершится суд, который определит, что ждёт его: самое дно (ад) или искупление грехов, прощение и вознаграждение за муки при жизни (рай). А пока на них - стирающие временные и всякого рода другие маркеры одежды цвета слоновой кости, причудливо меняющие оттенок при разном освещении, а значит, и они, убийцы, воры, шулеры, пьяницы, несут в себе божественную частицу и надежду на лучший исход. И свет солнца, пусть скудный, но всё же просочится сквозь щель (отсветы на заднике сцены). Режиссёр не лишит их веры.

А дальше «бывшие люди», а между тем подлинно философы, развернут дискуссию о вечных смыслах человеческого существования и будут в изнеможении блуждать по её лабиринту, то чувствуя тщетность всего, то протестуя. Из общего хора прозвучит голос каждого из них, а потом снова сольётся и потонет в нём…И каждый прокричит, прошепчет, пробормочет, пропоёт, проплачет свою судьбу, свою тоску, свою мечту и обнаружит отчаяние и страх перед грядущим. В их реальности - какая-то космическая пустота, порождающая тревогу, скорбь, и где-то впереди уже зияет пропасть бездны, их лучшая жизнь - во снах.

Странное настроение, приближающееся к эсхатологическому предчувствию, поддержит музыка «Дракула - Начало» польского композитора Войцеха Килара из знаменитого фильма «Дракула» (1992). И герои будут вторить ей. Завораживающая, взывающая к самым потаённым человеческим глубинам, вместе с малиново-гранатовым светом она усилит атмосферу некой мистичности происходящего (которая присутствует во многих спектаклях Беляковича).

И каждая актёрская работа спектакля достойна пристального внимания и высшей оценки. Полнокровные продуманные до деталей образы, филигранно воплощённые, чётко выверенные массовые сцены - казалось, играли на пределе возможностей и даже вышли за него. Их крайнее напряжение ощущалось буквально физически.

Вот впечатления от нескольких. Добродушная, сохраняющая светлую радость внутри Квашня (актриса Ольга Решетова), занемогшая от тяжёлой жизни и не видевшая иной. Анна (Бгавина) - как тяжелы её больные глаза, какой ментальной судорогой сковано её тело, нашедшая утешение в стихотворных томиках Настя (Пахоменко), обращающийся к свету после утраты жены Клещ (Зотов)…

Барон в исполнении заслуженного артиста России Виталия Бгавина, и одна из самых страшных сцен спектакля - сцена унижения Барона. Выходец из аристократической фамилии, безвольный и всю жизнь следовавший желаниям других, приходит он ко «дну». И деформация его личности значительно больше, чем у других. Бгавин решает его как фигляра, паяца, обращённого лишь к материальной мишуре и уже не способного ни к какому возрождению. Он готов стать на четвереньки и лаять как собака за бутылку водки, которую ему посулил Пепел. У Горького - намечена лишь возможность этого, Белякович идёт дальше и притворяет в жизнь, тем самым обнаруживая глубину нравственного падения.

Васька Пепел - удачная актёрская работа Дмитрия Гарнова. Потомственный вор, стремящийся выйти за черту удерживающего его круга и переродиться для новой честной жизни, в его исполнении, с одной стороны, наделён чертами человека, временами теряющего веру и ожесточающегося, с другой - мужчины, способного на настоящую любовь, поступок. Он рвёт отношения с женой держателя ночлежки Коростылёва - властной женщиной Василисой (актриса Эвелина Ткачёва) и предлагает её сестре Наташе (актриса Вероника Васильева) - своей возлюбленной, чистой девушке, лелеявшей мечту о любви, но сломленной гнётом родственников, бежать в Сибирь - ту самую обетованную землю, где, как обещает Лука, им всё удастся. И какое отчаяние играет актёр, когда мечты его персонажа разрушены: Пепла за убийство «хозяина жизни» Коростылёва (актёр Владимир Володин) ждёт тюрьма, Наташу, потерявшую остатки разума, - «жёлтый дом».

Два пастыря «подвальной» паствы - Сатин (народный артист России Виталий Стариков) и Лука (заслуженный артист России Иван Кириллов) - носители полярных взглядов: первый размышляет прямо-таки о сверхчеловеке, о том, что всё зависит от него, захоти человек - и перед ним откроются все возможности, второй убеждён - надо любить человека, жалеть его, сострадать. В прошлом «образованный человек», ныне Сатин сломлен тюрьмой, в которую попал по ошибке, и воспитан ею для «новой» жизни. Отсюда его апатия, безразличие, нигилизм, который он источает поначалу. Сатин Старикова - развивающийся образ спектакля - от сыплющего неизвестными этому народцу словами заводилы ночлежки до лидера, мыслителя - вера в себя у него крепнет с каждым словом. Лука Кириллова - человек, утверждающий свой авторитет, настойчиво своими речами обращающий к себе и заставляющий поверить. Спасительную надежду или губительную химеру - что он несёт обитателям «дна»? Чем ближе к финалу, тем их речи будут всё продолжительнее и звучать всё настойчивее (все откровения, «моменты истины» произносят в жёлтом свете). Вроде и есть между ними смысловое противостояние, но, кажется, оно не так занимает режиссёра, как нечто иное: показать возможность и жизненность двух этих картин мира и оставить возможность зрителю решить самому: истина или сострадание.

Любопытен Актёр, блестяще исполненный Игорем Ткачёвым. Собственно, спившегося артиста, в прошлом талантливого, существующего, судя по исполненным им ролям Гамлета, Короля Лира, в редком амплуа неврастеника, Белякович делает третьим пророком. И он словно уравновешивает позиции Сатина и Луки. Вспомним вечно повторяемое им про «сон золотой». Именно герой Ткачёва первым выскажет мысль о величии человека. И именно известие о его гибели, которое он сам и произнесёт (вот такая режиссёрская находка), прервёт манифест, утверждающий ценность человеческой личности. Заметьте, не песню ночлежников («Со-олнце всходит и захо-оди-ит... А-а в тюрьме моей темно-о»), как у Горького, а вот этот прославляющий человека монолог Сатина, помещённый режиссёром ближе к финалу.

Белякович расскажет, прежде всего, историю не социального спуска по вертикали, а духовного схождения вниз, а после расширит границы ночлежки до масштабов мира и обнаружит, что эти искания, терзания, сомнения и чувства - доля каждого из живущих, а сердце, не знающее покоя, - в каждом из нас. Зазвучит музыка «7/8 & 11/8» югославского композитора Горана Бреговича из фильма «Аризонская мечта» (1993) - и возникнет осознание смысловой и эмоциональной наполненности, которую нам подарили актёры и режиссёр, развернувший перед зрителем свою грандиозную игру.