Наш земляк Аркадий Ильенко участвовал в 113 испытаниях ядерного оружия.

…Начинаем обратный отсчёт: десять… семь… четыре… два… один… Пуск! И бескрайняя казахстанская степь вздрогнула, словно от землетрясения - дёрнулись вправо стрелки сейсмографов. И во всех генеральных штабах вооружённых сил НАТО доложили: Советы осуществили очередное испытание ядерного оружия мощностью до 150 килотонн…

Мощь и надёжность ядерного щита СССР заставляла держаться на почтительном расстоянии от наших наземных, морских и воздушных границ любого потенциального агрессора и на дипломатическом уровне разговаривать с нами в самом уважительном тоне.

Кому было доверено стратегическое оружие страны? Имена учёных, командиров частей ракетных и ядерных войск - тайна за семью печатями. Даже в дни своих профессиональных праздников им запрещалось надевать награды Родины. Но и военные секреты имеют свой срок давности. И теперь мы можем гордиться, что среди людей, отвечавших за стратегические ударные силы страны, были и наши земляки…

Воистину, солдатами не рождаются: крестьянский сын Аркадий Ильенко (его отец погиб, защищая Родину в годы Великой Отечественной) решил избрать военную стезю. Но куда податься после сельской семилетки: в Суворовское училище? Подобное учебное заведение было в Киеве: трёхлетнее артиллерийское подготовительное училище, где мальчишки, в основном сыновья бывших фронтовиков, не только постигали азы военной профессии, но и заканчивали 8-10 классов средней школы.

Продолжая раз и навсегда избранный путь, сельский парень потом заканчивает Киевское артиллерийское ордена Ленина Краснознамённое училище, а уже молодым офицером-артиллеристом направляется в группу советских войск в Германии. Командует артиллерийским взводом, батареей 122-миллиметровых гаубиц (одна такая стоит на «вечном приколе» у здания нашего музея-диорамы «Курская битва»).

Толкового, грамотного молодого офицера заметило начальство и направило на учёбу в Ленинградскую командную артиллерийскую академию. Четыре года сложнейших занятий по теории, стратегии и тактике. И вот уже новое назначение: командир дивизиона ракетных войск стратегического назначения.

- На календаре 1962 год. Начался Карибский кризис, - вспоминает Аркадий Данилович, - мир балансировал на грани Третьей мировой войны. Однажды нас подняли по тревоге и около трёх месяцев дивизион находился в состоянии повышенной боевой готовности. Слава Богу, дипломатам удалось уладить вопрос…

Талантливый молодой офицер был назначен командиром полка, потом начальником штаба ракетной дивизии. А в конце 1975 года он в звании полковника Советской армии переведён в ядерные войска командиром войсковой части. И уже в звании генерал-майора в 1981-м назначен начальником Семипалатинского ядерного полигона.

За десять с половиной лет, что он прослужил там, на полигоне было произведено 113 ядерных испытаний, не говоря уже об испытаниях других видов отечественного оружия.

Нет, «ядерных грибов» он не видел: наземные и надземные испытания были прекращены СССР ещё в 60-е годы. Только подземные: от 0,1 до 70 и от 70 до 150 килотонн. В казахстанской степи на полигоне площадью 18,5 километра пробивались штольни и скважины (последние глубиной 700 метров). Там и проводились ядерные взрывы.

Однажды начальник полигона вместе с другими военными и учёными спустился в штольню, где двумя годами раньше был проведён ядерный взрыв мощностью «всего» в 30 килотонн. Он вспоминает впечатляющее зрелище: от колоссальных температур поверхность штольни превратилась в купол. А внутри земля «схватилась» коркой и отсвечивала всевозможными оттенками: каждый химический элемент, содержащийся в породе, дал свой цвет…

- Лично мне запомнились два события на полигоне. В сентябре 1986-го, - рассказывает Аркадий Данилович, - мы впервые пригласили в гости советских и зарубежных журналистов. Познакомили их с нашей грозной техникой. А главное, заверили в готовности Советского Союза прекратить ядерные испытания. И это были не пустые слова: полтора года мы действительно не проводили ни одного взрыва ядерного оружия. Жаль, что американцы не поддержали наш мораторий, и в феврале 1987-го испытания на полигоне были возобновлены.

Ещё одно памятное событие: советско-американский эксперимент 1988 года. Наша делегация из военных и учёных, которую возглавил А.Д.Ильенко, побывала на Невадском полигоне в США, наблюдала от начала до конца работу их ядерщиков, собственными методами замеряла мощность взрыва американской бомбы. А их наблюдатели с той же целью побывали на Семипалатинском полигоне. Так постепенно рождалось и крепло доверие между двумя супердержавами.

В 1989-м ядерные испытания были прекращены, и последние годы до распада Союза здесь велась «мирная» научно-исследовательская работа, ведь полигон - это целый городок, где помимо военных жили учёные из ныне известных НИИ «Арзамас-16» и «Челябинск-75».

А в 1991 году Аркадий Данилович Ильенко ушёл в запас в звании генерал-лейтенанта. За свой ратный труд - освоение и совершенствование новой ракетной и ядерной техники - удостоен орденов «Знак Почёта», Трудового Красного Знамени, Красного Знамени, многих медалей.

Несмотря на почтенный возраст - на днях Аркадию Даниловичу исполнилось 80 лет, он продолжает работать (правда, уже на мирном поприще - в отделе социальной поддержки граждан, пострадавших от радиационных воздействий управления социальной защиты населения области), возглавляет Белгородскую региональную общественную организацию ветеранов подразделений особого риска…

На прощанье я не мог не задать вопрос самому авторитетному военному специалисту по стратегическому вооружению, живущему в нашем регионе: а нужен ли сегодня России ядерный щит - холодная война ведь давно кончилась?

- Недавно я отправил письмо Президенту России Дмитрию Анатольевичу Медведеву, - сказал он. - Мысль такова: сегодня НАТО бесспорно опережает нас по обычным видам вооружений (и в количестве, и в качестве). И когда нам предлагают сократить ядерное оружие, это можно расценивать как попытку лишить Россию едва ли не единственного надёжного щита. Нет, я считаю, сначала надо заключить договор о сокращении обычного оружия и о нераспространении НАТО на восток, а потом говорить и о сокращении стратегического ядерного оружия.