Я вернулся из святой обители с твёрдым намерением стать лучше и добрее
Созвонился с обителью. Отец Никодим, благочинный монастыря, ответил, что в Холковском мужском монастыре меня ждут с радостью. Но желательно в будний день, чтобы на меня было время. В выходные много паломников и экскурсантов.
А вот на автовокзале - облом. Прямой автобус из Белгорода в Холки - только по воскресеньям. А в будний день - с пересадкой: сначала до Чернянки, а уже оттуда - в Холки.

И на Чернянском автовокзале ещё один сюрприз - ближайший автобус в Холки только в три часа дня… Пришлось взять такси. Водитель попался словоохотливый - всю дорогу болтал по мобильнику. Я, конечно, хотел оказаться поближе к Богу, но, честно говоря, не так скоро и не таким образом. Попросил водителя убрать телефон и внимательнее следить за дорогой. Вместо ответа он уничижительно посмотрел на меня и ещё сильнее вдавил педаль акселератора в пол. Я начал молиться…
Вот так, с молитвой, и подъехал к святой обители.

И тишина…

Волнение, тревога, радостное ожидание - всё перемешалось в душе... Я стоял у братского корпуса, не зная, на что решиться. Оттуда вышли двое обычных мужчин с лоханью в руках.
- Здрасьте, - говорю, - я журналист. С кем бы мне побеседовать?
- А вот, - отвечают, - дверь. Заходите и беседуйте. Там всё расскажут.
Зашёл. Большие деревянные столы буквой «п», вдоль них - лавки. А по стенам - иконы и вышитое изображение Иисуса Христа. И тишина…
Вообще, тишина - отличительная черта Холковского монастыря. Здесь настолько тихо, что даже неловко в полный голос разговаривать.
Потому с первым встреченным мною человеком в рясе здороваюсь полушёпотом и так же, полушёпотом, представляюсь. Вкратце рассказываю о цели визита, и отец Касьян просит меня подождать.
- У нас отец Феогност отвечает за внешние связи, - говорит монах, - министр иностранных дел, так сказать, - и расплывается в доброй улыбке.

Потом указывает на лавку:
- Присаживайтесь, сейчас его позовут.
Пока жду «министра иностранных дел», разговариваю с отцом Касьяном:
- А Вы почему в монастырь ушли?
- Так получилось, - отвечает. - Это трудно мирянину объяснить.
- Ну ладно, - говорю, - а семья у Вас есть? Дети, жена?
- Была жена. Есть дети.
- А Вы их навещаете?
- Да.
- А в мир вернуться не хочется?
- Нет, - отвечает, - не хочется.
И резко меняет тему разговора:
- Вы лучше с отцом Феогностом поговорите. Он вам всё расскажет. Что нужным посчитает. У него на это благословение есть.
- Благословение - это разрешение?
- Ну да.
Во время нашего разговора мимо проплывают другие монахи. И никто не остановился, не поинтересовался, о чём и с кем говорят. Ну то есть никакого любопытства. Будто и нет беседующих - монаха и журналиста.
А через несколько минут вошёл невысокий, крепкий человек, с умными глазами и прячущейся в бороде улыбкой:
- Здравствуйте, я отец Феогност, будем знакомы.
С этой минуты на целые сутки иеромонах Феогност стал моим проводником, да что там проводником! - практически поводырём в загадочном для меня мире святой обители.

Кроткая улыбка

Именно он объяснил мне, что здание, в котором мы находились, называется братским корпусом, а помещение со столами и скамейками - трапезной. Ещё есть кельи, где живут монахи, кухня, туалет и умывальник. У монастыря также имеются паломнический корпус и хозблок.
В паломническом корпусе живут паломники (отсюда и название), летом - студенты стройотрядов, приезжающие помочь монастырю. Несмотря на то, что монастырь мужской, и паломники, и студенты приезжают обоих полов. Потому паломнический корпус разделён на две части - мужскую и женскую. В хозблоке - гаражи, мастерские и складские помещения. Монахи много работают, имеют своё хозяйство. Как раз, когда я приехал, один из монахов отправился докупать пчёл для монастырской пасеки. Есть также большой огород.
Но более всего меня интересовало, почему люди уходят из мира в монастырь и посвящают свою жизнь служению Богу?

И что находят в этом служении монахи? Что заменяет им те мирские радости и слабости, от которых они отказываются? И на вопрос отца Феогноста, что же именно я хочу узнать, сгоряча ответил: «Всё!». Ответственный за внешние связи только кротко улыбнулся и рассказал пару историй о самонадеянных журналистах, пытавшихся нахрапом сочинить репортаж о монастыре. Истории разные, а итог одинаков: нетерпеливые «акулы пера» или уезжали ни с чем, или писали такую несерьёзность, что и представить трудно.
Невозможно за один день понять человека, который всю жизнь шёл к монастырскому служению. Тем более что сами монахи о своей прошлой жизни вспоминать не любят. И что их привело в монастырь, тоже не рассказывают. Это их личное дело, и от старой жизни они давно отреклись, оставив её за стенами святой обители вместе с соблазнами и суетой.

Терпимость

Главная черта монахов, которой так не хватает нам, - это терпимость. Какие бы глупые вопросы я ни задавал, как бы себя ни вёл, меня никто не одёрнул, не оскорбил, не назвал глупцом или невеждой. Не сказать, что я специально пытался пойти наперекор, скажем, монастырскому уставу. Но бестактности допускал. Иногда от незнания, иногда из-за того, что так нужно по работе. И тогда отец Феогност или кто-то другой всё с той же кроткой улыбкой рассказывали притчи или истории и мягко намекали, что так вести себя не надо бы.

Причём странное дело: после такой вот «проповеди» действительно становилось стыдно. Хотя я думал, что у меня, как у журналиста, стыд давно атрофировался.
- Мы никого не судим, - говорил отец Феогност. - У каждого своя дорога в жизни и своё послушание. Кто-то решил свою жизнь посвятить служению Господу, но это совсем не означает, что все должны уйти в монастырь.

Трудник

Монахи ходят в одинаковых рясах и внешне друг от друга не отличаются. Однако в монастыре существует строгая иерархия.
В обители живут не только монахи, но и трудники. Это люди, не посвящённые в монашеский сан, но живущие в монастыре и работающие там. Причины прихода трудников в монастырь, как это понял я, могут быть разными.

Кто-то хочет избавиться от алкогольной или наркотической зависимости. Кто-то, утратив близких, ищет утешения. А кому-то просто негде жить. Трудники делятся на две категории. Первые, излечившись физически или духовно, возвращаются в мир. Вторые, пожив в монастыре, решают остаться в нём насовсем и принимают послушание.

Послушник

Послушник - ещё не монах. Он лишь готовится к постригу. Для того чтобы принять послушание, нужно написать прошение настоятелю, который решает - благословить прошение или нет. Если прошение благословляется, то трудник, ставший послушником, начинает выполнять обязанности и правила, готовящие его к постригу. Через какое-то время состоится собор, на котором наместник выдвигает кандидатуру послушника на постриг. И тогда настоятель принимает решение, когда постриг осуществится.

Настоятелем Холковского Свято-Троицкого монастыря является архиепископ Белгородский и Старооскольский Иоанн. В данном случае именно владыка решает, быть или не быть послушнику монахом. Если послушник пострижен, то он принимает первый монашеский сан инока, или рясофорного монаха. И у него появляется новое послушание.

Послушание

 Это, наверное, одно из самых интересных монастырских явлений. Послушание от слова «послушать». То есть послушал и сделал. Это свод конкретных обязанностей того или иного монаха, послушника или трудника. И если в мирской жизни можно от чего-то отказаться, выбрать более подходящую работу или, к примеру, не согласиться с начальством, то в монастыре задания не обсуждаются. Совсем.
В армии, скажем, приказы тоже не обсуждаются, но к тому понуждают устав и угроза наказания. А в монастыре послушания не обсуждаются потому, что монах сам выбрал себе такой образ жизни.
И чем больше я думал над понятием «послушание», тем больше понимал, что лучше и не скажешь, и в нашей жизни всё построено именно на послушании. Забираешь ты ребёнка из детского садика или едешь в командировку - ты выполняешь очередное «послушание». Именно потому, наверное, отец Феогност как-то обмолвился:
- У меня своё послушание, у трудника - своё, у Вас - своё...

Сан

Инок и мантийный монах - первые монастырские саны. Это монахи без права исполнения церковной службы.
Следующая ступень в монастырской иерархии - так называемые священномонахи: иеродьякон, иеромонах, игумен. Проще говоря, это монахи в сане священника.
У каждого монаха своё послушание и свои обязанности. Чем выше сан, тем сложнее и ответственнее работа, возлагаемая на святых братьев. Тем не менее, у себя в монастыре монахи не делятся на какие-то касты, ходят в одинаковых одеждах без каких бы то ни было знаков различия. Перед Богом все равны.

Отец Нестор

Поразил меня один монах. При каждой встрече со мной поздравлял со святым утром или со святым вечером. В зависимости от времени суток. Невысокий, седой, обаятельный. Я с ним разговорился. Зовут монаха отец Нестор.
- Отец Нестор, а сколько Вам лет?
- Семьдесят шесть.
- Ого! И Вы работаете?
- Я сам настоятеля прошу, чтобы он мне побольше работы давал. Я во время работы думаю меньше.
- А кем Вы до монастыря были?
- Пенсионером. А ещё до этого полковником милиции.
- А что Вас в монастырь привело?
- Мы с женой жили здесь рядом, и когда она умерла, я пришёл в монастырь...
Трудно разговаривать с человеком, не зная его прошлого. Я спросил отца Нестора про детей. Оказалось, были у него два сына, и оба погибли. Я заметил, что воспоминания причиняют пожилому человеку душевную боль, и стыдно мне стало оттого, что я, пусть и невольно, причинил ему эту боль. Однако, проклиная себя за профессиональное любопытство, я продолжал задавать вопросы:
- У всех мирян есть мечта. А у Вас она есть?
- Конечно, - отвечает монах. - Вы знаете, есть такое поверье, что после смерти монаха Господь смотрит на его жизнь и если находит, что монах вёл себя недостойно, снимает с него рясу и надевает на самого достойного из мирян. Вот я мечтаю прожить так, чтобы не было стыдно ни перед Богом, ни перед людьми…
И, помолчав, добавил:
- Наверное, так. Простите меня.
- Да за что же Вас прощать?! Это Вы меня извините за неудобные вопросы...
А он кротко улыбнулся:
- Ничего, ничего. С добрым Вас вечером…

Распорядок

Жизнь в монастыре настолько не похожа на мирскую, что обитель кажется какой-то параллельной реальностью. Меня это чувство, например, всё время преследовало.
Мне показали келью, в которой буду ночевать. Небольшая комнатка. Скромное убранство. Иконы и деревянный аналой с лежащими на нём изображениями двух святых. Одного я вспомнил по учебнику истории - последний российский самодержец Николай II. А вот о втором святом пришлось спрашивать. Им оказался схиигумен отец Илий.
Как только ты остаёшься один в своей келье, на тебя сразу же наваливается оглушающая тишина. Монахи говорят вполголоса, ходят тихо. Слышны малейшие шорохи. Слышно, как кто-то молится в соседней келье, как открылась и закрылась входная дверь монашеского корпуса. Монахи так привыкли друг к другу, что различают своих братьев по шагам. Даже не выходя из кельи, могут сказать, кто куда направился, кто чем занимается.
Жизнь в монастыре подчинена строгому графику. В шесть утра подъём. В шесть тридцать в храме Донской иконы Божьей Матери начинается утреннее правило. Монахи читают за здравие и упокой родных и близких, а также тех, за кого просят приехавшие люди. Затем каждый монах начинает заниматься своим послушанием, а трудники и послушники в восемь утра идут в трапезную пить чай. Монахи едят всего два раза в сутки - в двенадцать дня и в восемь вечера. Однако для недавно живущих в монастыре такой распорядок ещё непривычен, потому они едят четыре раза в день. Тем более что сил для работы нужно много.
Что интересно - в монастыре не говорят «обед» или «ужин». Только «трапеза». И перед трапезой, и после неё читаются молитвы. А во время самой трапезы один из трудников обязательно читает вслух жития святых. Пища хоть и постная, но вкусная необычайно. Таких супов, картошки и риса я отродясь не едал. Взять толчёный картофель. Добавлен в него лук. Смог разглядеть морковку. А вот что ещё добавляют туда - не знаю. Но вкусно - пальчики оближешь. И суп гречневый, вроде бы самый обычный, но руки сами за добавкой тянутся.
В пять часов вечера вечернее богослужение. После него вечерняя трапеза и келейные молитвы.
А вечерние разговоры в келье, когда перед тобой сидит умный, интересный собеседник и отвечает спокойно и обстоятельно на любые, даже самые заковыристые вопросы! И никаких тебе сплетен, ссор и склок. Даже если монахи во взглядах не сошлись, тут же друг у друга попросят прощения, и вопрос закрыт.
Разговаривал я с отцом Никодимом в его келье о совести, о божественных промыслах и о мирской жизни. В начале разговора включил диктофон. Когда уходил - выключил. Казалось, несколько минут всего поговорили, однако дома уже глянул - а там записи более чем на час!

В меловой горе

Мы в пещерном храме. Речь отца Феогноста плавно льётся под сводами подземных коридоров. Теперешнему монастырю десять лет. А подземному, в меловой горе - несколько сотен. Первая келья была вырыта на берегу реки Оскол ещё во времена татаро-монгольского нашествия. По особенностям устройства подземного монастыря специалисты с уверенностью говорят, что строили его монахи Киево-Печерской лавры. Аналогично всё: архитектура, планировка, технические приёмы и даже выбор места. Потому и надвратный храм назван в честь преподобных Антония и Феодосия Киево-Печерских.
Подземная обитель уникальна. Во-первых, здесь всегда одна и та же температура - плюс восемь. Во-вторых, благодаря наклонным коридорам происходит постоянная вентиляция. Есть и ещё сюрпризы, которые пытаются разгадать учёные. Например, в меловой обители есть комната, откуда мужской голос слышен во всех уголках монастыря. При этом, заметьте, акустическое чудо было сотворено как минимум лет семьсот назад. Холковский подземный монастырь, относившийся с 1667 года к Белгородско-Обоянской епархии, был известен далеко за её пределами. В первую очередь потому, что жизнь в подземных пещерах - большой подвиг, и не каждый монах мог отважиться на это. Однако некоторые монахи шли ещё дальше в своём стремлении к уединению. Есть келья, в которой монах пребывал в добровольном заточении и не мог даже выйти, так как был замурован. Братья, заложив вход, оставили только небольшое окошко, через которое подавали своему коллеге еду и воду.
Приграничное расположение православной обители вносило свои коррективы в жизнь монастыря. Территория, на которой были расположены пещеры, подвергалась набегам крымских и азовских татар, а также всяческих разбойников. Потому в монастыре было оружие, даже пушки. А донские и оскольские казаки помогали братии защищать православную святыню. Российские цари большое значение придавали Холковскому подземному монастырю, так как он для православных жителей приграничья являлся духовным вдохновителем защитников земли русской. Так, в 1635 году царь Михаил Фёдорович освободил монастырь от налогов. А царь Алексей Михайлович подарил обители большую икону в богатом окладе.
Однако монахи, живя по законам Божьим, оказывали помощь беглым, которые стекались в эти места. Эти же беглые люди и защищали вместе с монахами и казаками русское порубежье, живым щитом становясь на пути разбойничьих набегов. Но императрица Екатерина II в 1764 году своим указом закрыла обитель именно за помощь «беглым людям». Братию из монастыря выселили, вход в подземный монастырь завалили, а все строения, кроме храма Преображения, разрушили. Храм сделали обычным приходским. Монастырские земли и имущество были розданы приближённым императрицы.
Только незадолго до революции 1917 года был обнаружен один из входов в подземные пещеры. Вообще, в письменных источниках, которые дошли до нашего времени, говорится о двенадцати кельях. Сейчас обнаружено шесть. Получается, что где-то рядом есть ещё как минимум один вход в другие пещеры, но пока его найти не удалось.

Самому хочется стать лучше

Много чего можно было бы ещё написать. И о подземном монастыре, и о реабилитационном центре, и о местных жителях с паломниками. Не на один репортаж размахнуться. Только я совсем за другим отправился в монастырь. За ответом на вопрос: почему туда уходят от мира умные, хорошие люди? Понятно, что уходят не от хорошей жизни. Но неужели там им действительно лучше, чем здесь?
Долго я думал. Разговоры наши анализировал. А потом понял - для себя они приобретают не меньше, а может, и больше того, от чего отказываются. Душевное равновесие, твёрдую уверенность в своей правоте и твёрдую веру в Господа. Это не добровольно заключённые - это люди с чёткой целью и огромной, всепоглощающей терпимостью. И, уходя от мирской суеты, они приносят миру что-то настолько тёплое и светлое, что невольно самому хочется стать лучше и добрее.