Белгородская ссылка Константина Бальмонта, одного из прославленных поэтов серебряного века.
«Белгородские известия» 10 марта с.г. рассказали об уникальном собрании старинных книг в фонде редких изданий Белгородской государственной универсальной научной библиотеки, обратив особое внимание на поэтический сборник Константина Бальмонта «В безбрежности» с личным посвящением автора: «Многоуважаемой Серафиме Петровне Радецкой. 1895 г. 10 февраля». Как объяснила заведующая отделом редких изданий Т.М.Догадина, книгу эту подарил библиотеке лет тридцать назад кто-то из белгородцев. Естественно, возник интерес: кто же такая Радецкая, к которой один из самых прославленных поэтов серебряного века питал такое почтение? И какое отношение сам поэт имеет к Белгородчине?
С этими вопросами мы обратились к известному историку-краеведу, заместителю директора Белгородского художественного музея А.Д.Витохину. К сожалению, Александр Дмитриевич пока ничего не знает о «многоуважаемой Серафиме Петровне», зато подтвердил, что в судьбе Константина Бальмонта действительно был белгородский период. Здесь он прожил несколько месяцев, находясь в политической ссылке. Ещё одна сенсация: Бальмонт и политика! Ведь трудно представить поэта более аполитичного, нежели Бальмонт. Читаешь его стихи - и душа улетает в мир изысканных грёз, овеянных волшебными запахами, звуками, чувствами, символами… Всё ирреально, какая-то космическая зыбкость, тайна, далёкая от земных проблем и уж тем более от социальных потрясений. За что же в «деревню, в глушь, в Саратов» - то бишь в ссылку на Белгородчину?! Что он здесь делал, с кем общался, писал ли стихи, оставив «белгородский след» в русской литературе? Об этом специально для читателей «Белгородских известий» рассказывает Александр Дмитриевич ВИТОХИН.

Из водоворота любви - к бунтовщикам

Творчество Константина Бальмонта, действительно, было далёким от политики. Как писала Марина Цветаева: «Если бы надо было дать Бальмонта одним словом, я бы не задумываясь сказала: «поэт»… Я бы не сказала так ни о Есенине, ни о Маяковском, ни о Гумилёве, ни даже о Блоке. Ибо в каждом из них, кроме поэта было ещё нечто. Даже у Ахматовой была молитва - вне стихов. В Бальмонте же кроме поэта нет ничего».
Там, в горних вершинах поэзии, Бальмонт и царил, возвышаясь над прозой жизни, и лишь изредка спускался вниз, чтобы окунуться в очередной любовный водоворот. Недаром в одной из книг гостиничных постояльцев на вопрос «род занятий», он собственноручно записал: «Только любовь». И позже говорил о себе: «Любил любовь».
Он был рыж, некрасив, слегка прихрамывал, но это не мешало ему иметь успех у женщин. О его любовных романах судачили Москва и Петербург. Однако его вторая жена Екатерина Алексеевна Андреева (из богатого купеческого рода, славившегося своей благотворительностью) смотрела на увлечения мужа «сквозь пальцы», осознавая, что поэту без состояния влюблённости творить невозможно. Но в те времена в России даже воздух был пропитан революционным «вирусом». На какое-то время им «заразился» и Бальмонт. Ему захотелось «горящих зданий» и «кричащих бурь». «Горящие здания» и «кричащие бури» не заставили себя долго ждать: Россия неумолимо приближалась к первой русской революции 1905 года, предвестниками которой стали многочисленные политические волнения. В воспоминаниях Екатерины Алексеевны сохранилось описание тех дней: «4 марта 1901 года Бальмонт был на Казанской площади в Петербурге, когда происходили студенческие беспорядки. Он был в толпе, которую теснили с площади, видел как казаки «очищали» площадь, избивали нагайками сопротивляющихся… Домой он вернулся в страшном негодовании и непременно хотел высказаться публично…».
Случай представился очень скоро. На литературном вечере, который состоялся в большом зале городской Думы, он прочёл свой экспромт:
То было в Турции, где совесть -
вещь пустая.
Там царствует кулак, нагайка,
ятаган,
Два-три нуля, четыре негодяя
И глупый маленький султан.
В ссылку!
Публика была в восторге от смелости поэта, ничуть не сомневаясь, какую «Турцию» и какого «глупого маленького султана» он имел в виду. Но и власти отреагировали мгновенно. Так как за Бальмонтом уже числились мелкие политические грешки, то ему на два года запретили жить в столичных и университетских городах. Фрондирующий поэт вынужден был покинуть Северную Пальмиру.
На семейном совете решили ехать в Курскую губернию, где жили сёстры его жены. Одна из них - Маргарита Алексеевна - была замужем за Василием Михайловичем Сабашниковым, который владел имением в селе Никольское, неподалёку от Курска. Сабашниковы радушно приняли родственников. И Бальмонт вначале даже радовался уединению, много писал, но через несколько месяцев захандрил. Поэту захотелось сменить обстановку, и он поехал в Крым к Чехову, с которым был давно и хорошо знаком. Кроме Чехова опальный поэт встретился в Ялте с Горьким и Толстым. Три недели пролетели в прогулках, беседах и спорах. Но надо было возвращаться к жене и маленькой дочке, родившейся незадолго до событий на Казанской площади в Петербурге.

Сабынинское очарование

Однако в Никольском он задержался ненадолго, приняв приглашение князя Дмитрия Александровича Волконского, предводителя дворянства Белгородского уезда, который был женат на другой сестре жены Бальмонта - Марии Алексеевне - и проживал в своём имении в селе Сабынино (ныне Яковлевский район нашей области). Сегодня это тихая, ничем особо не примечательная деревушка, а в начале ХХ века сюда с удовольствием съезжались белгородские помещики из окрестных усадеб, земские деятели и чиновники из Белгорода. Князь Волконский был рачительным хозяином и поскольку в молодости служил в 36-м Белгородском драгунском полку, привязанность к верховым лошадям сохранил на всю жизнь. В Сабынино он завёл образцовый конный завод. Выращенные там лошади охотно закупались военным ведомством.
Усадебный дом с мезонином стоял на невысоком холме, рядом располагался большой фруктовый сад, от которого до наших дней сохранилась лишь переродившаяся сиреневая аллея. А вот от дома не осталось ничего. В тяжёлую военную зиму 1941-1942 гг. территория усадьбы стала ареной ожесточённых боёв советских воинов из дивизии генерала Горбатова с фашистами, занявшими стратегически важный пункт - Гостищево. Теперь на месте дома летом растёт густой бурьян.
Ниже уничтоженной барской усадьбы тихо струит свои воды Северский Донец. Во времена Бальмонта через реку был устроен дубовый мост, за которым, петляя среди холмов, шла дорога на станцию Гостищево. Вдоль берегов реки росли тенистые плакучие ивы, белёные мазанки утопали в густых садах. Для поэта, никогда не жившего на юге России, всё было в диковинку. И он, тонко чувствовавший состояние природы, мог часами любоваться пейзажем, сочиняя свои бессмертные строки.
Семья поселилась в просторном флигеле, рядом с барским домом. Зимы в Черноземье любят преподносить сюрпризы. Вот и зима 1901-1902 гг. была как никогда тёплой, и дороги стали непроезжими. Белгород находился всего в 20 вёрстах, но на поездку уходил не один час, так как тарантас увязал в густой грязи, и возница вынужден был то и дело счищать её с колёс. Константин Дмитриевич усердно помогал ему. Не Бог весть, какое развлечение, но для непоседливого поэта это было физической разрядкой.
А в Белгороде его ждали не только приятное общество, но и обширная корреспонденция со всей России. Сюда летели письма от почитательниц его таланта, от знакомых литераторов и издателей. Сохранились и его послания, которые он отправлял в эти месяцы Брюсову, Горькому, Толстому, Чехову… Из Сабынино он послал Антону Павловичу только что изданную книгу своих переводов Эдгара По. Знаменитый писатель немедленно откликнулся ответным письмом: «Милый Константин Дмитриевич, с Новым годом, с новым счастьем, с новыми капризами молодой, красивой, сладострастной музы! Да хранит Вас небо… В деревне скучаете? Нет? В Ялте совершенно летняя погода, и это скверно… Будьте здоровы, счастливы, веселы и не забывайте, что в Ялте проживает человек неравнодушный к Вам, и хоть изредка пишите. Ваш душой А.Чехов».

Юная муза поэта

Здесь же, в Сабынино, он продолжил работу над новой книгой стихов «Будем как солнце», ставшей одной из самых ярких жемчужин в его творчестве. А в первом издании она имела ещё и пышное предисловие:
«Посвящаю эту книгу, сотканную из лучей, моим друзьям, чьим душам всегда открыта душа моя: брату моих мечтаний, поэту и волхву Валерию Брюсову - нежному, как нимфа, С.А.Полякову - угрюмому, как скалы, Ю.Балтрушай - псу-творцу сладкозвучных песнопений, Георгу Бахману - художнику, создавшему поэму из своей личности, М.А.Дурновой - художнице вакхических видений, русской Сафо, М.А.Лохвицкой, знающей тайны колдовства, - рассветной мечте Дагин Кристенсен, валькирии, в чьих жилах кровь короля Гарольда Прекрасноволосого, - и весеннему цветку Люси Савицкой, душой вольной и прозрачной, как лесной ручей».
В этом посвящении - весь Бальмонт! Его скрытые и явные страсти, отношение к миру и друзьям, которых он так опоэтизировал. Возможно, сабынинское уединение способствовало столь щедрому изъявлению чувств. Кстати, одно из перечисленных имён представляет для нас особый интерес. Люси Савицкая - белгородка. С ней Константин Дмитриевич познакомился, когда жил в Сабынино. И, конечно, увлёкся. Его подкупила не только её молодость, красота, но и вольнолюбие, европейская образованность, артистизм. С детства девушка жила за границей, мечтала даже стать «звездой» парижской сцены. Сцену она не покорила, зато хорошо узнала французский театр и нравы театральной богемы Парижа. Бальмонту это было необычайно интересно, и он с удовольствием слушал её рассказы. Кроме того, Люси любила поэзию и сама писала стихи на русском и французском языках. И, естественно, была поклонницей Бальмонта.
Ко времени их знакомства у Люси был жених, она собиралась замуж. Но появление Константина Дмитриевича изменило эти планы. Восемнадцатилетней девушке льстило внимание столичного поэта, умевшего красиво ухаживать, изысканно и образно мыслить, вести интересные разговоры на любые темы. Он открыл для неё новый мир поэзии и, вернувшись в Париж, она стала сотрудничать с журналами, публиковала свои стихи и критические статьи, много переводила Бальмонта на французский язык.
Они остались друзьями на всю жизнь. И когда поэт оказался в эмиграции, часто навещал её в Париже. А сама Люси не раз говорила о том, какую огромную роль сыграла в её жизни встреча с Бальмонтом во время его вынужденной ссылки в Сабынино.
Вспоминал Сабынино и сам поэт. Именно здесь, на белгородской земле, родились его лучшие стихи из сборника «Будем как солнце».