Две недели назад заболела у меня дочка. Встал вопрос: кому на больничный идти? Жена мою кандидатуру сразу же отмела, заявив, что я не справлюсь. И тут я заартачился и самоуверенно заявил, что покажу образцово-показательное сидение на «больничном». Ну, думаю, почему не остаться? Отосплюсь, отъемся, у телевизора побалдею. И чёрт меня дёрнул напроситься самому дочку лечить. До сих пор неделю, на «больничном» проведённую, вспоминаю с тихим ужасом.

Подъём

Во-первых, сразу же пришлось признать, что отоспаться не удастся. Как только за женой хлопала входная дверь, дочка выпрыгивала из своей кровати и сразу же начинала меня толкать и ныть на ухо. Она хотела пить, есть, чистить зубы, смотреть мультики и справлять естественные надобности одновременно. Если я пытался укрыться с головой одеялом, Даша забиралась верхом и начинала прыгать по мне, как по батуту, громко повторяя свои требования по всему вышеперечисленному. Капитулировал я обычно через две-три минуты, хотя в предпоследний день, уже закалённый, продержался минут пять.

После моей капитуляции приходилось, наскоро одевшись, одевать дочь. Почему-то вся её одежда была спрятана по шкафам и тумбочкам, а не лежала на стуле возле кровати, как моя. Когда под непрерывные крики Даши я наконец-то находил колготки, майку и носки, начинался второй этап поисковых работ - обнаружение комнатных тапочек. При этом тапочки всегда оказывались в разных комнатах и на разных уровнях. И если левый тапочек был под кроватью, то правый - на шкафу. А если правый под столом, то левый - на тумбочке.

Одевание

Когда, наконец, находились тапочки и одежда, начиналось самое сложное - одевание и обувание. Мужики, вы когда-нибудь пробовали одеть четырёхлетнюю девочку, которой именно во время одевания приходит в голову мысль, что она фея, и вместо рук у неё крылья, которыми нужно именно сейчас усиленно размахивать, чтобы улететь? Или что ей нужно срочно в другое место, а вы - волк, и она вас боится и усиленно вырывается?

В первые же пять минут надевания маечки я вспотел и устал, как будто мешок с мукой на пятый этаж поднял. Однако маечка так и не была надета, а дочка всё так же усиленно размахивала руками и орала, что она «Блум в энчантиксе». Не знаю, кто такая Блум и где этот самый энчантикс, но хорошо знаю, что бы я сделал с тем нехорошим человеком, который эту Блум придумал. Наконец, когда мои руки уже дрожали от усилий удержать «фею», пришла в голову мысль, до этого благополучно вытесняемая Дашиными криками.
- Фея, - сказал я, - обязательно должна быть в маечке, иначе она не фея!

Дочка на мгновение задумалась, согласилась, взяла маечку у меня из рук и моментально оделась! Я решил развить успех, заявив, что настоящие феи без колготок не ходят. Однако тут дочь не согласилась, и мне пришлось в роли волка пытаться надеть колготки на мотающую ногами «красную шапочку». Сил моих хватило только на три минуты. Мелькнула мысль сначала связать ребёнка скотчем, а потом одеть, но как связанные ноги просунуть в колготки, я так и не придумал. Потому идею со скотчем пришлось отложить. И раз силовые действия не принесли успеха, пришлось переходить на лесть и обещания. В итоге к моменту, когда Даша оделась и обулась, я был должен ей две шоколадки, два чупа-чупса и какое-то «шоколадное яичко».

Завтрак

Отдельным кошмаром стало умывание и чистка зубов. Во-первых, зубную пасту на щётку дочь решила наложить сама, и потому в пасте оказались: умывальник, тумба под умывальником, кран, крышка унитаза, стиральная машина и сама Даша. Пока я всё это оттирал, ребёнок чистил зубы. Иногда щётка изо рта вылетала, и тогда дочь чистила себе щёку и ухо. Это всё, в итоге, тоже пришлось отмывать.

Наконец я пошёл на кухню готовить завтрак. Даша, естественно, увязалась за мной. Вместе с ней зажигать газовую плиту было страшно, и я спросил:
- А когда мама готовит, ты чем занимаешься?
- Мультики смотрю, - ответил ребёнок.

Я ругнул себя за то, что забыл о мультиках, и рванул к телевизору. По дороге из-за излишней поспешности я дважды ударился о дверные коробки, набил шишку с правой стороны головы и рассадил до крови руку. Однако слёзы, которые навернулись на мои глаза, были слезами счастья, так как Даша села смотреть мультики, и я на несколько минут избавился от криков ребёнка и остался наедине с собой. Вздрагивая от каждого шороха, я быстро зажарил яичницу и переложил её в тарелку. После чего, еле оторвав от телевизора дочь, посадил её за обеденный стол. Отрыв от мультиков ребёнок расценил как нарушение собственных прав и начал дико орать.

Долг перед дочерью

Кормление заняло аж сорок минут и тоже закончилось бы ничем, если бы ложка не превращалась в самолёт, дирижабль и поезд. Отконвоировав дочку обратно к телевизору, начал мыть посуду. Не знаю, как моет жена, но я после первой же тарелки был весь мокрый. Зато увлёкся новым делом и перемыл всё, включая пепельницу. Сел было отдохнуть, однако вспомнил, что ещё не давал дочке лекарство. И снова сорок минут мытарств, уговоров и упрашивания. В итоге мой долг перед дочкой возрос вдвое.

Я вытер пот, опять посадил ребёнка перед телевизором и побежал готовить обед. Начал варить суп, но через пять минут после начала готовки дочь заявила, что мультики ей надоели и она хочет поиграть кубиками.
- Можно? - пропищала она.
- Конечно, можно! - с радостью согласился я, не представляя, чем это обернётся.

На приготовление супа у меня ушло больше часа, но конечный результат мне понравился. Я радостно пошёл спрашивать у дочки, не хочет ли она пообедать, и упал, лишь переступив порог комнаты. Мужики, вы никогда не оставляли четырёхлетнего ребёнка на полтора часа одного в комнате? Не оставляйте! Для того чтобы убрать всё то, что Даша «наиграла», у меня ушло ещё около получаса. А потом я застилал кровати, собирал грязное бельё, пылесосил и мыл полы возле стола - там, где Даша разлила свою тарелку супа.

Посмотрев на часы, я с ужасом увидел, что сейчас всего два часа, а жена должна прийти в четыре. Правда, последующие полчаса пробежали быстро в попытках упросить ребёнка выпить лекарство. И мой долг перед дочерью вырос уже чуть ли не до половины зарплаты.

Избавление

Потом опять мыл посуду, вытирал полы и пытался уложить дочку спать. Не получилось. Жена пришла аж в полпятого вечера. Я спросил, где она шлялась, пока я тут...

- А я с ней каждый день так, - спокойно объяснила супруга, и я даже не нашёлся, что возразить. Ведь действительно - каждый день.
Сразу же после прихода жены я завалился спать и проспал, ворочаясь и вздрагивая, до утра. А наутро всё повторилось…. Уже на третий день «больничного» армию с её марш-бросками, тревогами и учениями я вспоминал как самое прекрасное время в жизни. При этом от детского голоса у меня начинали непроизвольно трястись руки. В личную трагедию превратилось нежелание федеральных каналов всё время показывать суперинтересные мультики. По утрам я просыпался не от будильника, а от скрипа двери детской спальни. Вместо того, чтобы отъесться, за неделю я похудел аж на восемь килограммов! Купил календарик и, как в армии, когда отмечали дни до дембеля, стал отмечать дни до похода в поликлинику.

И наконец свершилось - дочь выздоровела! Врач сказала, что дочка завтра может идти в детский садик. Я так обрадовался, что плохо помню первые несколько минут после объявления об окончании моих мучений. Привёл меня в чувство голос дочки. Та настойчиво теребила меня за рукав и требовала отвести её домой, предварительно купив по дороге всё то, что я ей задолжал.

- Ещё раз заставишь меня сидеть на «больничном» - не знаю, что с тобой сделаю! - заявил я вечером жене, крепко прижимая к груди выстраданный мною больничный лист. А себе пообещал, что больше никаких «больничных». Никакого же здоровья не хватит. Ни морального, ни физического. Пусть мамы этим занимаются. Они сильнее и выносливее...